ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Клеант, Дорина, Оргон.
Оргон.
А, шурин, здравствуйте!
Клеант.
С приездом, милый зять!
Сейчас приятного, поди, в деревне мало?
Оргон.
Дорина!.. (Клеанту)
Милый брат! Позвольте мне сначала
Порасспросить, что здесь случилось без меня.
Ведь был в отсутствии я, шутка ли, два дня! (Дорине)
Дорина! Расскажи о новостях мне вкратце.
Что вы тут делали? Здоровы ль домочадцы?
Дорина.
Да вот у госпожи позавчерашний день
Вдруг приключился жар и страшная мигрень.
Оргон.
А как Тартюф?
Дорина.
Тартюф? По милости господней
Еще стал здоровей, румяней и дородней.
Оргон.
Бедняга!
Дорина.
Так у ней болела голова,
Что госпожа была под вечер чуть жива.
Хоть вышла к ужину, но вовсе есть не стала.
Оргон.
А как Тартюф?
Дорина.
Тартюф? Наелся до отвала.
С благоговением окинув взором стол,
Двух жареных цыплят и окорок уплел.
Оргон.
Бедняга!
Дорина.
Госпожа страдала все жесточе
И не сомкнула глаз в течение всей ночи:
То жар ее томит, а то озноб трясет.
И я с ней маялась всю ночку напролет.
Оргон.
А как Тартюф?
Дорина.
Тартюф? С трудом прикончив ужин,
Решил он, что покой его утробе нужен.
От всяческих земных тревог себя храня,
В постели пуховой храпел до бела дня.
Оргон.
Бедняга!
Дорина.
Госпожа, вняв общим настояньям,
Позволила лечить себя кровопусканьем,
И бодрость прежняя к ней возвратилась вновь.
Оргон.
А как Тартюф?
Дорина.
Тартюф? Когда пускали кровь
(Ей, сударь, не ему), не двинул даже бровью.
Желая возместить ущерб ее здоровью,
За завтраком хватил винца — стаканов пять.
Оргон.
Бедняга!
Дорина.
И теперь тут снова тишь да гладь…
Но вашей поспешу я доложить супруге,
Как огорчила вас весть о ее недуге. (Уходит)
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Клеант, Дорина.
Клеант.
А я останусь здесь. Мне надоела брань
Старухи этой…
Дорина.
Тсс!.. Ну, сударь, повезло вам!
Услышала б она, каким ужасным словом
Назвали вы ее… Старуха? Никогда!
Она до тыщи лет все будет молода.
Клеант.
Из-за безделицы, а как раскипятилась!
Смотрите, до чего Тартюф попал к ней в милость!
Дорина.
К ней? А к хозяину? С ним свидитесь, тогда
Понятно будет вам, в ком главная беда.
Во время наших смут ум проявил он здравый,
Стоял за короля. А нынче — боже правый!
Со дня, когда Тартюф пожаловал в наш дом,
Хозяин не в себе, помешан он на нем.
Поверьте, носится он с этим пустосвятом,
Как курица с яйцом. Его зовет он братом,
И братца любит он — на грош вам не прилгну —
Сильней в сто раз, чем мать, дочь, сына и жену.
Его наперсником стал этот проходимец.
Такими окружен заботами любимец,
Каких любимая желать бы не могла.
За трапезой всегда он во главе стола;
Он ест за шестерых, а мой хозяин тает
И лучшие куски к нему пододвигает.
Тартюф рыгнет, а он: «Во здравье, милый брат!»
Тартюф — его кумир. Всеведущ он и свят.
Что он ни натворит — он «совершил деянье»,
Что ни сморозит он — «изрек он прорицанье».
Ну а Тартюф хитер, и просто мастерски
Оргону нашему втирает он очки.
Нас всех зажал в кулак пройдоха этот лживый,
Он сделал ханжество источником наживы.
Да не один Тартюф — его прохвост лакей
И то повадился учить меня, ей-ей:
Сует повсюду нос — ну чуть не под подушки —
И ополчается на ленты и на мушки.
Увидел в псалтыре платочек кружевной,
Так разорвал в клочки, — вот пакостник какой!
И обвинил меня в кощунстве безобразном:
Святыню, мол, грязню я дьявольским соблазном.
