ПЕТЕР ЯКОБСОН(1854–1899).
ПЕСНЯ ТКАЧА.
Движется нитка, и хлопает бёрдо,
Ритм отбивая проворно и твердо,
Конкс, тонкс,
Конкс, тонкс,
Будет работа закончена в срок.
Любо другим мастерство кружевное —
Серое делать привык полотно я,
Конкс, тонкс,
Конкс, тонкс,
Эй, убавляйся-ка, пряжи моток!
Ткань, вырастай! Уменьшайся, основа,
Нити вбирай в себя снова и снова,
Конкс, тонкс,
Конкс, тонкс,
С птицею схожий, летает челнок.
Рваться не надобно, пряжа простая, —
Будь долговечной, как нить золотая,
Конкс, тонкс,
Конкс, тонкс,
К завтрему сделаем ткани кусок.
Если бы мне состоянье досталось,
С ткачеством я и тогда не расстанусь,
Конкс, тонкс,
Конкс, тонкс,
Мира дороже мне ткацкий станок!
1881
ПЕСНЯ О МАСЛЕНИЦЕ.
На санях несемся мы,
Масленица, здравствуй!
Шубы, шапки — все в снегу,
Всюду снег вихрастый!
Нас к застолью вечером
Ждут бобы и студень,
То-то мы за ужином
Работяги будем.
А потом послушаем:
Дудки нас не звали,
Чтоб веселый танец мы
Лихо станцевали?
1896
ФРИДРИХ РОБЕРТ ФЕЛЬМАН(1798–1850).
* * *
…Счастием был я покинут. Пришлось бы рыдать безутешно,
Если бы помощи не было в памяти мне и в надежде.
Небо надежду дарит мне,
А память — места дорогие.
Милые сердцу места, привет вам, привет! Не однажды
Вы могли созерцать, как был я счастлив когда-то!
Слышал я здесь соловья
И видел, как плещется рыба.
О, возвратись, возвратись, та пора, для души дорогая,
Счастья былая пора, отраду дававшая сердцу!
Я за мгновенье одно
Мог отдать бы всю жизнь, не жалея.
Божья звезда, ты меня туда призываешь, Надежда,
Где не одна уж душа, ликуя, вкушает блаженство.
Здравствуй! Ты снова со мною,
О милая родина, здравствуй!
КАРЛ РОБЕРТ ЯКОБСОН (1841–1882).
НОВАЯ ЖИЗНЬ.
Эстония, в дни горя и печали
Одежды девичьи враги с тебя сорвали,
Попрали честь твою и увели в полон…
Но в мыслях и сердцах ты с нами испокон.
Тебя влачили долго на аркане…
О, как мы все — дай боже сил! — алкали
Освободить тебя от этих страшных пут!
Сколь тяжек твой семисотлетний путь!
Ты — омертвевший лес, где стужа лютовала.
История тебя в железа заковала,
В глухие меченосцев времена,
Но ты жива, в тебе живет весна.
Листвой задышит лес, надев одежды!
Неистребимы вера и надежды.
Настанет день — пробудишься ты вновь!
Дыханьем в грудь твою войдет сыновья кровь!
1870
ЕЩЕ НЕ ВСЕ ПОТЕРЯНО.
Отец мне говорил не раз
В мальчишеские годы,
Что жаждал некогда для нас
Простора и свободы.
Эстонский дух пылать устал,
Как раб, народ был скован,
Был брошен в нищету, и стал
Народом бедняков он.
Я плакал о судьбе страны,
Душе был голос слышен:
«Проснитесь, ветры старины!
Восстаньте, взвейтесь выше!..»
Ушли навек отец и мать,
И мне давно известно,
Что плакаться и причитать
Мужчинам неуместно.
Ведь я надеждою согрет,
Я слышу голос старый:
Седые ветры давних лет
Звучат в лесах Таары!
Титул гражданского кодекса Скарлата Каллимаха. Яссы. 1817 г.
КРИСТЬЯН ЯАК ПЕТЕРСОН (1801–1822).
ЛУНА.
Разве источник песни
Даже при северном ветре
Не освежает влагой
Душу родного народа?
Если на севере снежном
Не расцветают мирты
В красе своей благодатной
Средь скал в прохладной долине, —
То разве язык народа,
Подобный реке спокойной
И скромной, хотя красивой,
Не протекает мирно
По лугу, в волнах качая
Золото зорь вечерних,
Иль, мощи не сознавая
И сдерживая гул свой,
Под тучами грозовыми
Не мчится подобно морю?
Разве родной язык наш
Не может, вздымаясь к небу
На крыльях народной песни,
Себе обрести бессмертье?
Хочу языком народа
Воспеть вас, ясные звезды,
И, радостью вдохновленный,
С земли, охваченной тенью,
В небесную высь вглядеться.
Хочу тебя воспеть я,
Луна, ночная царица,
Всходящая в поднебесье
Из облачного лона,
Подобно цветку, что чашу
Раскрыл, над землей сияя,
В просторах ночных, где звезды
Свой след прочертив огнистый
Во мгле беспросветно черной,
Срываясь, несутся в бездну.
О дух человека, так же
Плывешь ты луною в небе,
А мысль твоя ищет света
Все выше среди созвездий!
1818
ПЕВЕЦ.
Нет, не с гор поток,
Раздробив скалу,
Устремился вниз;
Нет, не молний блеск,
Озаряя тьму,
Небо в клочья рвет;
Это песни звук,
Как струя вина
Из ковша бежит;
Это лик певца,
Как свеча в ночи,
В вышине горит;
Гром гремит с небес,
Лес внизу притих,
И стоит певец,
Льется песнь из уст,
И народ вокруг,
Словно скалы, нем,
Внемля песне той.
1819
МИХКЕЛЬ ВЕСКЕ (1843–1890).
РОДИНА.
Ты знаешь край — лежит от Пейпси
Он вдоль балтийских берегов
В излуке Финского залива
Среди полянок и лесов.
Страна, где детство начиналось,
Где колыбель отцов качалась.
Споем о ней, всегда о ней,
Прекрасной родине моей!
Здесь леса свежие вершины
В озера тихие глядят,
Здесь под дождем поднялись всходы,
На солнце нивы шелестят.
Страна, где детство начиналось,
Где колыбель отцов качалась.
Споем о ней, всегда о ней,
Прекрасной родине моей.
Здесь племя Ээсти возмужало,
Борясь за вольных дней восход.
Здесь девушка полей эстонских
Для мужа милого цветет.
Страна, где детство начиналось,
Где колыбель отцов качалась.
Споем о ней, всегда о ней,
Прекрасной родине моей!
Здесь все работают упорно,
Чтоб кончить с давней нищетой,
Здесь весь народ стремится к свету,
Мрак побеждая вековой.
Так поклянемся же сердечно
Быть мужественными навечно
И пожелаем светлых дней
Прекрасной родине своей!
1873
ФРИДРИХ КУЛБАРС (1841–1924).
ЭСТОНИЯ, МОЕ ОТЕЧЕСТВО.
Как близка мне родина,
Сколько сил ей отдано!
Коль Таары дуб последний
Будет сломлен бурей злой, —
Молвлю, веря в день победный:
«Я целую край родной!»
Смотрят предки славные,
Помня годы давние…
Жемчугами лоб украшен,
Песни мужеством полны,
В полумраке старых башен
Звуки каннеля слышны.
О, несокрушимая
Родина любимая!
Если смерть большую жатву
Снять захочет в день войны —
Мы даем отчизне клятву:
Будем вечно ей верны!
1867
К КОЙДУЛА.
Койдула домой вернулась,
Позади шумит вода, —
Над морями, над лесами
Мчат крылатые года…
С высоты звезда упала,
И опять сгустилась мгла —
Слишком рано ныне осень
В сад зеленый забрела.
Койдула! Цветы напрасно
Ждут в полях твоей руки
И в бутоны с нетерпеньем
Собирают лепестки…
Лист березы опустился
У зеленого ствола,
Птицы певчие замолкли:
Спать родная отошла.
Та, что матери-отчизне
Жизнь стократ отдать могла,
Вдруг на грудь ее склонилась,
В землю севера легла.
Пел ли кто над Эмайыги
Златогласней и нежней?
Ты зажгла в эстонском сердце
Столько радостных огней!
И костер свободной песни
Над Эстонией горит,
В этой песне, в этом вихре
Имя Койдула звучит.
Песни чудные эстонцам
Глубоко проникли в грудь:
Все идущее от сердца
Вновь находит к сердцу путь!
Ниспослать могли ль народу
Наши боги лучший дар,
Чем певец, несущий людям
Сердца пламенного жар?
На крестах могильных люди
Пишут мудрые слова…
В языке народа вечно
Песня Койдула жива!
1886
В ПУТЬ, ЖУРАВЛИКИ!
В путь, журавлики, скорее,
Неустанной чередой
Мчитесь, над лесами рея,
Над землей и над водой,
Вдаль, на юг, где, не старея,
Вечно льется Нил седой.
Вы вернетесь к нам не скоро
Лишь весеннею порой,
Почки приоткроют створы
Над землей, еще сырой —
Как наполнятся просторы
Журавлиною игрой!
И когда ваш голос снова
Мы услышим с высоты,
Порастет травой дуброва
И растают льда пласты…
Вы из странствия большого
Принесете нам цветы!
АДО РЕЙНВАЛЬД (1847–1922).
ЧЕРНЫЙ КАФТАН.
Кафтан отцовский внуку
Завещан. Потому
Тебе, отчизна, руку
Я в этом твердо жму.
В кафтане черном деды
Ходили. Ну так вот —
Пусть новшествам победы
Не знать: я патриот!
Хочу в кафтане черном
Я смело выступать.
Пред выскочкою вздорным
Не стану трепетать!
1871
ВЕРА И ЗНАНИЕ.
Во что мы верим — того не знаем,
А в то, что знаем, — ничуть не верим
И как мне верить, когда я знаю?
Как ты узнаешь, коли ты веришь?
Ты хочешь веры? Забудь о знанье.
Ты хочешь знанья? Забудь о вере.
1877
НАРОДЫ.
«Люби народ свой!» — я слышу голос,
И этот голос душе отраден.
«Люби народы все без изъятья!» —
И эта речь мне еще отрадней:
Она из светлых времен грядущих,
Где нет ни распрей, ни войн, ни крови.
1877
ШАПКУ ДОЛОЙ!
Наш Матс был парнем хоть куда —
Веселым, дельным, смелым,
Перед бароном никогда
Не гнулся, не робел он.
Он как-то барским шел двором,
А барин — вот он, рядом,
Кричит, шумит, гремит, как гром,
И сыплет, словно градом:
«Ты есть грубьян, ты есть нахал,
Ты очень дерзкий парень!
Зачем ты шапка не снимал
Перед барон, твой барин?
Я на конюшня накажу
Тебя, мужик, скотина,
А не поможет — прикажу
Повешать на осина!»
А Матс и ухом не ведет —
Ему, мол, не до спора,
Идет-бредет себе вперед
Не медленно, не скоро.
Кричит барон, бушует он,
Не хочет униматься…
«Пугай осиною, барон,
Младенца, а не Матса!
Зимой ненастной, в холода,
Мороз стрижет и бреет;
Сниму я шапку — что тогда
Мне голову согреет?»
…Для Матса шапку снять — пустяк
(Ведь он не враг поклонам!),
Но дома, в церкви и в гостях,
А не перед бароном!
1906
ФРИДРИХ РЕЙНХОЛЬД КРЕЙЦВАЛЬД(1803–1882).
СВОБОДЕ.
Когда в груди забилось сердце жарко,
Во мне проснулся юноша поэт.
И в сновиденьях трепетно и ярко
Горел свободы негасимый свет…
А на заре, в завьюженной хибарке,
Я просыпался, пламенем согрет.
Решимость озарялась вдохновеньем.
Ужель то было все воображеньем?
По вечерам скрипело веретенце,
Я слушал повесть о былых годах,
Легенды и сказания эстонцев
Рассказывали мне напевы прях,
Враги народ лишили света солнца.
Я видел мир в оковах и цепях.
И отдал я своим единоверцам
Тепло любви и откровенья сердца!
С тобою, ночь, с тобою, каннель милый,
Своими думами делился я.
Открыться людям был еще не в силах,
Вверялась вам одним душа моя!
Что слышал я, что сердце полюбило,
Надеждой стало, горе утоля.
Затем в словах, что злата полновесней
Тебя, свобода, я восславил в песне!
И не успело солнце с небосвода
Уйти, разбив неволи кандалы,
Народ увидел отблеск твой, Свобода,
Развеял тучи предвечерней мглы…
И стали для эстонского народа
Дороги к счастью ясны, и светлы.
Свобода, простирай над нами крылья,
Разбей и гнет духовного бессилья!
1865
ПЕСНЯ ОБ ОТЕЧЕСТВЕ.
Отчизне, пахарь, верен будь,
Стань твердым, как гранит, —
Здесь жизнь и смерть приемлешь ты,
Она тебя хранит…
На свете нет земли милей,
Где шепот рощ и струй…
Здесь ты вкусил борьбу, и скорбь,
И Смерти поцелуй…
Нередко землю враг топтал,
Эстонцы лили кровь.
В преданьях сохранил народ
К отечеству любовь!
Дружины Лембиту дрались
С врагом, что цепь сковал.
И русский царь под трубный глас
Те цепи разорвал!
Затем немало зол и бед
Народ наш перенес,
Но корни древние его
Не высохли от слез…
Живут они в живой земле
И сотрясают твердь:
«Итог страданьям тысяч лет —
Жизнь побеждает Смерть!»
Отчизне, пахарь, верен будь,
А все иное ложь!
Всю жизнь живешь ты на земле —
И в землю отойдешь!
На свете нет земли милей,
Где шепот рощ и струй…
Здесь ты вкусил борьбу, и скорбь,
И Смерти поцелуй!
1874
ФРИДРИХ РУССОВ (1828–1906).
БАРИН И ДЕРЕВЕНСКАЯ ДЕВУШКА.
Барин
Тебя послал, наверно, бог,
Чтоб я с тобою вскорости
Спастись от злых мучений мог
И не рыдал от горести!
Девушка
Ну, что за чушь, молокосос,
Плетешь с надутым видом ты:
Я никаких не вижу слез —
Все вздор, пустые выдумки!
Не худо бы тебе смекнуть,
Что в дураках останешься,
Меня не сможешь обмануть —
Скорее сам обманешься!
Барин
Ах, в сердце лишь шипы с куста
Любовь моя вонзала мне;
О, если б мне твои уста
Дарили розы алые!
Девушка
Да нешто розы есть во рту?
Тебя и слушать муторно!
Не трать усилий: чистоту
Отдам я парню с хутора.
Я все как есть ему отдам
Без страха и без ругани.
И то-то славно будет нам,
Как станем мы супругами!
Барин
Отныне к смерти я стремлюсь,
Она — моя желанная,
Я непременно застрелюсь,
Когда ружье достану я!
Девушка
Я доказать тебе не прочь
Любовь и уважение,
Ведь я могу тебе помочь
В тяжелом положении.
А ну, сотри-ка с глаз росу,
Осилить можем беды мы:
Сейчас пойду и принесу
Ружье и пули дедовы!
1854
КАРЛ ЭДУАРД СЁЭТ (1862–1950).
ПРИЗРАКИ ПРОШЛОГО.
Там, где кончается простор
Полей и луговин,
Помещичий чернеет бор,
Подняв зубцы вершин.
На горке, в глубине лесной,
Стоит разбитый дом
И, кажется, во тьме ночной
Нам шепчет о былом.
А в ночь Купалы каждый год
Тут слышен тихий шаг,
Как будто сызнова идет
На барщину батрак.
Зари полоска в полусне
Сверкает серебром,
И все в глубокой тишине
Покоится кругом.
Но вот по воле тайных сил,
Прервав свой вечный сон,
Выходят тени из могил,
Идут со всех сторон.
Берутся тысячи за труд.
Проворно при луне
С камнями, с ведрами снуют
В полночной тишине.
Надсмотрщик ходит взад-вперед,
И плетка на ремне.
Он грубым голосом орет
В полночной тишине.
Так в полумгле часов ночных
Работают спеша,
И часто горьким плачем их
Терзается душа.
А в замке пир. Вино рекой
Струится и кипит.
Как видно, тоже в час ночной
Род рыцарей не спит.
Тут скачет мертвых хоровод —
Все рады танцевать,
А тех, что утомились, ждет
Роскошная кровать.
И долго рыцарь ест и пьет,
И долго пир шумит.
И батраки полны забот,
Ворочают гранит.
Когда же запоет петух,
То меж нагих руин
В смятении за духом дух
Исчезнет в миг один.
1886
ВОРОВСТВО.
Ах, поймать необходимо
Вора страшного —
Ту, что проезжала мимо
Дома нашего.
Укатила вмиг девчонка
Вдаль с поклажею,
Удручен я, огорчен я
Этой кражею.
Догоните, кто в соседстве,
Парни ловкие,
Чтоб свое забрал бы сердце
У воровки я!
БОЛЬНЫЕ ГЛАЗА.
Молодой я, а здоровья нет —
Я страдаю, мучаюсь глазами;
Ох, легко ли много-много лет
Жить больному, посудите сами?
Я куда ни направляю взгляд,
Как ни бьюсь я с ним, а все без толка:
Я — косой, мои глаза косят
И глядят на хутор Тэйстре только.
Я, не видя, за сохой хожу,
Всех смущая пахотой плохою,
Я порой пашу через межу,
Я в канаву падаю с сохою,
Спотыкаюсь, всех вокруг смеша;
Болен я… И кто мне взгляд отводит
К хутору, где, страсть как хороша,
Дочка Тэйстре так проворно ходит?
ЮХАН КУНДЕР (1852–1888).
НА ГОРЕ МУНАМЯГИ.
Вниз, когда гляжу у края тучи
На Эстонию свою,
Посылаю в мир напев могучий,
Звонким голосом пою:
«Как здесь жить хорошо!»
Золотой пшеницы волны плещут,
Серебро озер кругом;
Вдалеке леса листвой трепещут
И шумят, как дальний гром:
«Как здесь жить хорошо!»
С запада шумит седое море,
Вскинув пену к облакам,
И река течет в цветном уборе,
Вторя песенным словам:
«Как здесь жить хорошо!»
Девушки эстонские смеются
И поют среди цветов;
Женихов эстонских раздаются
Голоса в тени садов:
«Как здесь жить хорошо!»
Облака всплывают лебедями
Над холмами и землей,
Солнце, звезды, месяц над ручьями
Хоровод свершают свой:
«Как здесь жить хорошо!»
Жили великаны здесь вначале,
Странствуя и веселясь;
Песни их победные звучали,
Плавно речь мужей лилась:
«Как здесь жить хорошо!»
Если бы я мог владеть эфиром,
Пеньем птиц, стремленьем вод,
Я бы повелел, чтобы над миром
Звонкий клич звучал с высот:
«Как здесь жить хорошо!»
Если бы я мог на небе ясном
Яркой молнии оставить след,
Я б эстонский славил край прекрасный,
Для меня другого в мире нет,
Как здесь жить хорошо!
1876.
МАРТИН КЕРБЕР (1817–1893).
ДОРОГОЙ ОТЧИЙ ДОМ.
Дом мой отчий, милый сердцу —
В мире нет его родней!
Навсегда, до самой смерти,
Будет он в душе моей.
Отчий дом, домишко, домик,
С птичьим сходен он гнездом;
Мне, как птице на чужбине,
Вечно снится отчий дом.
Тут на свет я появился,
Был взращен любовно тут,
Дни заботы материнской
В щедрой памяти живут.
Тут бежит родник прозрачный —
Из него я в детстве пил,
Верба выгон украшает —
Тут свирель я смастерил.
Тут береза источает
Освежающий свой сок,
Тут я гроздьями рябины
Вволю лакомиться мог.
Дом мой отчий, милый сердцу —
В мире нет его родней!
Навсегда, до самой смерти,
Будет он в душе моей.
АННА ХААВА (1864–1957).
ОДИН ЛИШЬ РАЗ ЛЮБОВЬ БЫВАЕТ.
Один лишь раз любовь бывает,
Лишь раз на жизненном пути:
Когда расцвел цветок чудесный,
То вновь ему не расцвести.
И та любовь, что, угасая,
Из нашей памяти ушла
И новой место уступила, —
Та и любовью не была.
Один лишь раз любовь бывает,
До смертных дней — один лишь раз!
Так предначертано законом
Большой любви, живущей в нас!
1890
* * *
Не примчатся вместе с ветром
Песни вольные слова
И не выпорхнут, как птицы,
Из цветного рукава.
Песня — пламенная правда,
Кровь из сердца твоего:
Вот об этом петь ты должен.
Не жалея ничего!
1894
РОДНОЙ ЯЗЫК.
Мой язык, твое звучанье
Я узнаю и во сне:
Ты сиянием священным
Проникаешь в сердце мне.
Ты силен веками скорби,
Счастлив ликованьем дня,
В смелой мысли, в нежном вздохе
Глубина твоя видна.
Я не раз слыхала в детстве,
Что убог и беден ты;
О, как жаль, что слишком поздно
Ты вошел в мои мечты!
Встречу я вражду людскую,
Встречу злобную молву,
Если я тебя любимым
Перед всеми назову.
Так за чем же дело стало?
Тяжко долгою зимой,
Но придет пора расцвета
Для тебя, любимый мой!..
Мы храним тебя, как сына,
Любим так, как любят мать,
Над отчизною родною
С честью сможешь ты блистать.
Докажи, что дух эстонский
Есть еще в любом из нас,
Что огонь в груди эстонской
Богом данный — не погас.