Виктор пелевин: generation п

Краткое содержание «Generation П»

Если вы до сих пор не прочитали «Generation П» Виктора Пелевина, рекомендую срочно исправить эту оплошность. Вот его основные тезисы.

1. Название «Generation П» – это и отсылка к термину “Поколение Pepsi”, символизирующего российскую молодежь 1990-х, выросшую на грани двух систем: советской и либеральной. Бренд Pepsi в данном контексте – Западной культуры и капитализма. Пелевин исследует в романе сложности адаптации этой (преимущественно туповатой) молодежи к реалиям, где идеалы прошлого более не котируются, а мир рекламы и потребления становится новой религией.
2. Помимо социально-культурной критики, ключевой темой «Generation П» является искажение реальности масс-медиа. Герои, работающие в рекламном бизнесе, создают для потребителя альтернативную картину мира, где истина и вымысел теряют смысл. Так Пелевин одновременно критикует как СМИ за их способность манипулировать сознанием, так и людей, охотно поддающихся рекламным иллюзиям (“Я сам обманываться рад“).
3. Главный герой «Generation П» Вавилен Татарский – образ той части своего поколения, что сумела встроиться в дикий российского капитализма. Его искания, столкновения с внутренними/внешними демонами и компульсивные поиски истины отражают доминанты в мире, где все продается и покупается с беспрецедентной скоростью. Поэтому переживания, взлеты и падения Татарского – это кривое зеркало для всех, кто искал и находил опору в хаосе постсоветской России, а истинная целевая аудитория, разумеется – те, кто не только прошел этот нелегкий путь, но и устроился в итоге на самом верху.

Кроме того, книга охотно раздает визитные карточки Пелевина с мыслеформами, которые он будет “доить” в каждом своем произведении следующие двадцать лет, и которые можно охарактеризовать как “околобуддистские переливания из пустого в порожнее на тему иллюзорности бытия” (хотя, видимо желая не злоупотреблять любимым буддизмом, в качестве религиозного локомотива для «Generation П» Пелевин выбрал эзотерику вавилонского разлива).

Актуальность «Generation П» в 2020-х

Можно долго спорить, какой из романов Пелевина является лучшим/худшим, но ни один из них не стал более актуальным после начала СВО на Украине, чем «Generation П», ведь сегодняшняя Россия находится примерно в том же положении, что и Татарский на последних курсах литинститута – с той разницей, что в 2020-х виртуальная картинка уже заменила объективную реальность так надежно, что само слово “объективный” превратилось в атавистический архаизм, чье значение настолько туманно, что ни один нормальный человек никогда не задумается о нем всерьез.

Итак, когда мы перестаем различать истинное и вымышленное? Когда идем верой выше знания. Благодаря этому маневру Татарский вознесся на вершину Generation П, а продвинутые каббалисты умудряются перейти махсом (полноценно ощутить духовный мир, оставаясь в человеческом теле), и их подвиг живет в наших сердцах, пока в кране течет вода. Но когда фанатичная вера выходит за рамки дозволенного (религии) и распространяется на рекламу и синонимичную ей хотя бы наполовину пропаганду, результаты плачевны, поскольку производители рекламы, пропаганды и прочей актуальной повестки дня никогда не преследуют интересов тех, кому они так щедро навешивают на уши эту шершавую лапшу.

Пелевин написал «Generation П» задолго до смартфонов и социальных сетей (отслеживающих каждое движение юзера постоянно совершенствующимися алгоритмами), но разницу в выборе между синей “Пепси” и красной “Колой” тогда заменили на разницу в выборе между украинским флагом и российский. Оба бренда прикрываются агрессивными рекламными и идеологическими кампаниями и, не считаясь с последствиями своих действий, используют население для личной выгоды крайне узкой группы людей, (назвать которых таковыми можно лишь с биологической точки зрения). И, подобно тому, как выбор между одинаково вредными “Колой” и “Пепси” делается эмоционально, солидарность с НАТО или Россией также формируются не столько на основе критического мышления или фактов (их притягивают за уши после), сколько под воздействием непрерывного потока отфильтрованной информации, которая чаще всего искажена или вообще целиком вымышлена.

И как тут не вспомнить кульминацию «Generation П»?

Список глав

1. Поколение «П»
2. Призывной подиум
3. Тихамат-2
4. Три загадки Иштар — Татарский сталкивается со своим старым одноклассником Гиреевым и навещает его подмосковный дом. Гиреев и Татарский употребляют мухомор грибов. Татарский, галлюцинируя, входит на заброшенную стройку, рассматривая ее как зиккурат, о котором он читал в третьей главе.
5. Бедные люди
6. Путь к себе
7. Homo Zapiens — Используя доску спиритических сеансов Татарский вызывает дух Че Гевары, чтобы спросить его о рекламе. С помощью автоматического письма Гевара диктует полемику о природе телевидения, основанную на мысли буддийского учителя Сиддхартхи Гаутамы.
8. Безопасное убежище
9. Вавилонская печать
10. Ви Вова
11. Институт пчеловодства
12. Облако в штанах
13. Исламский фактор
14. Критические времена
15. Золотые Комната — Татарский на приеме в бункере под Останкинской телебашней. Его одевают в зеркало и маску и проводят в золотую комнату, где он смотрит в священное око. Азадовский задушен. Татарский объявлен ритуальным мужем богини Иштар.
16. Туборг Ман — в роли мужа Иштар Татарский появляется в бесчисленных телевизионных рекламных роликах. В финальной сцене он изображен отдыхающим путником в рекламе пива Tuborg.

“Солидный Господь для солидных господ”

Смотрите это видео на YouTube

Так получилось, что мое знакомство с Пелевиным началось с этого слогана – хотя копия «Generation П» попала мне в руки чуть ли не в 1999-м. Я хорошо запомнил ее обложку: повернутый филиппинский флаг, пестрое полотно из логотипов “Пепси” и “Колы” с крупным черно-белым портретом Че Гевары. В конце 1990-х я читал все подряд и до сих пор не понимаю, что остановило меня тогда на первой странице (видимо, то, что я предпочитал “Coke”); но только в 2016-м я набрел на сайт интервью Пелевина, где прочитал:

Перечитывая эти строки сегодня, я все еще не понимаю, почему автор отказался от «The Sound Savior for the Sound Savers» в пользу Библии под кокаином (в клип с которой не включены даже напрашивающиеся закадровые стоны проститутки), тем более, что Word в контексте ноутбука навевает прямые ассоциации с Windows. Впрочем, для нашего анализа «Generation П» это непринципиально, поэтому предлагаю простой вопрос: чем так хорош/плох оригинальный клип Татарского? Не торопитесь с ответом – любой знаток “Что? Где? Когда?” подтвердит, что очевидное после зачастую невероятно до.

Вы правы: все дело в демонстративной выхолощенности всего святого из… всего святого. Я не случайно сравнил слоган с бриллиантом: переплюнуть в рекламном мастерстве мировые религии, оттачивавшие свое мастерство тысячелетиями, практически невозможно (если сомневаетесь, заговорите с первым встречным об Иисусе); но даже продажа индульгенций Синей Бороде не сравнится с одновременной стратификацией Бога по социально-экономическому признаку (“солидный” – видимо, это Пелевин и подразумевал под “… исчезало самое главное“) и отождествлением его с шайкой разжившихся на развале страны наперсточников-кидал (кажется, это тоже из Пелевина, хотя не поручусь, что у него речь шла не о вокзальных продавцах цветов. Кстати, строго говоря, гениальный слоган является не самой кульминацией «Generation П», а ее развязкой (финал главы “Вавилонская марка”; кульминация истории как таковая – разговор Татарского с сирруфом), и более удачного места придумать для него нельзя, ведь именно здесь принимает свою окончательную форму весь накопленный в пике напряжения опыт.

Пелевин Виктор Олегович

Роман «Generation „П“», ставший культовым в молодежной среде, посвящен явлению, проникшему во все поры нашей повседневной жизни, — рекламе. Многие склонны просто отмахиваться от нее, как от назойливой мухи, считая чем-то несерьезным. Но разве в нашу речь уже не вошли рекламные слоганы? Разве «рваная стилистика» рекламных клипов не влияет на наше сознание?

Герой романа Вавилен Татарский полагает, что ему известна подлинная цена рекламы — ведь он ее создает. Но ему и в страшном сне не может привидеться истинная сила джинна, выпущенного им из бутылки…

Все упоминаемые в тексте торговые марки являются собственностью их уважаемых владельцев, и все права сохранены. Названия товаров и имена политиков не указывают на реально существующие рыночные продукты и относятся только к проекциям элементов торгово-политического информационного пространства, принудительно индуцированным в качестве объектов индивидуального ума. Автор просит воспринимать их исключительно в этом качестве. Остальные совпадения случайны. Мнения автора могут не совпадать с его точкой зрения.

Поколение «П»

Когда-то в России и правда жило беспечальное юное поколение, которое улыбнулось лету, морю и солнцу — и выбрало «Пепси».

Сейчас уже трудно установить, почему это произошло. Наверно, дело было не только в замечательных вкусовых качествах этого напитка. И не в кофеине, который заставляет ребятишек постоянно требовать новой дозы, с детства надежно вводя их в кокаиновый фарватер. И даже не в банальной взятке — хочется верить, что партийный бюрократ, от которого зависело заключение контракта, просто взял и полюбил эту темную пузырящуюся жидкость всеми порами своей разуверившейся в коммунизме души.

Скорей всего, причина была в том, что идеологи СССР считали, что истина бывает только одна. Поэтому у поколения «П» на самом деле не было никакого выбора, и дети советских семидесятых выбирали «Пепси» точно так же, как их родители выбирали Брежнева.

Как бы там ни было, эти дети, лежа летом на морском берегу, подолгу глядели на безоблачный синий горизонт, пили теплую пепси-колу, разлитую в стеклянные бутылки в городе Новороссийске, и мечтали о том, что когда-нибудь далекий запрещенный мир с той стороны моря войдет в их жизнь.

Беспрекословный лайк. «Generation П» и мир постправды

Мы подходим к заключительной части, кратко подытоживающей полезность «Generation П» Виктора Пелевина для современного потребителя информационного флуда. Полезность эта, как и подобает произведению автора, чье мышление заточено на парадоксы, заключается в его утрированности. Сегодня экстравагантные слоганы вроде “Солидный Господь для солидных господ” больше не являются таковыми: напротив, ленточного червя соцсетей единогласно осудят и яростно не поймут, если он осмелится предположить, что с подобной постановкой вопроса что-то не так. Причем сделают это не только боты, но и живые, искренне принимающие собственный вымученный субъективизм за истину в последней инстанции – на радость алгоритмейстерам, выслуживающим перед вышестоящим звеном пищевой цепи (в «Empire V» специалистов вроде Татарского Пелевин называет халдеями).

Этому феномену даже успели придумать название: постправда. Мне он видится естественным сменщиком постмодернизма, этаким инерционным сиквелом, импортирующим стратегическое творчество мировых халдеев в самые сокровенные уголки человеческой души и лишающим людей свободы не только выбора, но и воли. Если постмодернизм разрушал прежние нарративы в пользу множества равноправных истин (в «Generation П» по-своему “правым” оказывается каждый персонаж с нетипичным именем), постправда идет еще дальше, отрицая само понятие объективной истины и заменяя ее на манипулятивные технологии, описывающие реальность с жесткостью религиозного догматизма и ожидающие от аудитории беспрекословного лайка. Так что в следующий раз, когда вам подсунут захватывающий заголовок, требующий немедленно встать на сторону очередного “Ланкастера” или “Йорка”, спросите себя, выгоднее ли это вам, или кому-то другому?

Куда мы придем из сегодняшнего мира постправды? У меня есть соображения на этот счет, но они не имеют никакого отношения к «Generation П», поскольку принципиально отказываются от идеологической модели, сделавшей опус Пелевина возможным. Космические корабли, бороздящие просторы Вселенной под наблюдением ИИ, пока их пассажиры поочередно переходят махсом, становятся Буддой и занимаются страстным сексом – это не просто какой-то там очередной этап развития человечества, нет. Это привилегия, уготованная тем, кто способен самостоятельно отличить пропаганду от правды; и, судя по состоянию общества сегодня, таких людей все еще слишком мало, чтобы начинать этот разговор всерьез.

Д. Рудой, 18-22 августа 2023 г.

Примечания

. Что и понятно, ведь во главу угла в “первом произведении в мировой литературе, действие которого происходит в абсолютной пустоте” поставлена иная тематика, а вкрапления вроде Просто Марии и Шварценеггера призваны “раздуть” повесть до объема романа и использовать отрывки прозы, не тянущие на роль самостоятельных рассказов.

. Единственная по-настоящему порочная склонность Пелевина как писателя – это патологическая страсть к плохим каламбурам: “культуролог” превращается у него в “культового уролога”, “патриарх” – в “патриотического олигарха”, и так далее.

. «Чапаев и Пустота», хотя это повесть.

. Религии, разумеется, тоже.

. Georgia ‘started unjustified war’, BBC News (30 сентября 2009). Архивировано 20 апреля 2010 года. Дата обращения: 8 мая 2010.

Персонажи

• Вавилен Татарский (Бабилен Татарский в английском переводе) — Герой рассказа, Татарский — бывший студент Литературного института Москвы и разочарованный поэт. Во второй главе он знакомится с бывшим одноклассником и становится рекламным копирайтером. Его имя — аббревиатура из Василий Аксенов, Владимир Ильич Ленин, давая ВАВИЛен.
• Хусейн — обеспечивает «безопасность» в киосках где Татарский работает во второй главе. Он пристрастился к опиатам и суфийской музыке. Он узнает Татарского в главе 10, вскоре после галлюциногенного опыта Татарского. Затем Хусейн задерживает Татарского, но его отпускает Ви Вова, который является покровительством своего босса Ханина.
• Сергей Морковин — однокурсник из Литературного института. Морковин устраивает Татарскому свою первую рекламную работу на Draft Podium. Он снова появляется в главе 11, благодаря чему Татарский получает должность в Институте пчеловодства. В главе 12 он вводит Татарского в секреты института.
• Андрей Гиреев — еще один однокурсник по Литинституту. В четвертой главе он знакомит Татарского с мухомором. В девятой главе он рассказывает о Татарском после его галлюцинации, вызванной ЛСД. Он поставляет Татарскому грибы еще раз в главе 14.
• Сирруф — это крылатый собачий дракон, который появляется Татарскому во время галлюциногенного транса в девятой главе. Среди прочего, он утверждает, что является хранителем Вавилонской башни.
• Фарсук Сейфул-Фарсейкин — телеобъявитель института. Он вводит Татарского в общество в предпоследней главе.

Место Пелевина у параши в русской литературе

Говоря об авторе «Generation П», принято становиться на одну из двух непримиримых позиций: либо он – лучшее, что случилось с русской литературой после смерти Булгакова (Толстого), либо наоборот. Ирония в том, что такая принудительная дикотомия в корне противоречит принципу, благодаря которому Пелевин не просто стал, но и остается популярным писателем уже три десятилетия (разумеется, литературное качество его текстов здесь не обсуждается).

Я обожаю читать Пелевина во время командировок потому, что мне интересно, (1) сколько раз можно сказать то же самое о том же самом, и (2) будут ли в очередном опусе шутки в стиле «Зенитных кодексов Аль-Эфесби» или хотя бы завуалированные завороченные эвфемизмы афоризмы, как в «Empire V». Как правило очередной эксперимент (помимо «Generation П», их набралось 7) оканчивается разочарованием, но я категорически не согласен с мэйнстримовскими критиками Пелевина, вряд ли понимающими, в каком дурном свете они предстают, ругая его.

Виктор Пелевин – не просто лучшее, что могло появиться в русской литературе после американского заказа на убийство нашей культуры, а идеальное воплощение русского писателя в условиях оккупационного режима. Почему? Как доказывает «Generation П», логика глобального капитализма требует от любого, кто хочет выбиться в люди, быть максимально продажным (посмотрите на российских “культурных” деятелей, сбежавших из страны). Но большинство понимает эту аксиому неверно, пытаясь показать максимум лояльности одной “крыше” вместо того, чтобы продаться всем сразу. И только Пелевин умудряется одновременно отлизывать силовой башне, рукопожимать либеральной и удовлетворять простых людей, чья религиозно-идеологическая позиция ограничена потребительством или буддизмом – а одно это возвышает писателя если не до статуса земного мужа богини Иштар, то как минимум над его недалекими близорукими современниками.

Сюжет

Действие романа происходит в Москве, в годы Ельцина, в начале 1990-х годов, во времена безудержного хаоса и коррупции. Его главный герой, Вавилен Татарский, аспирант и поэт, был выброшен на улицы после распада Советского Союза, где вскоре узнал свое истинное призвание: разрабатывать русские версии западной рекламы. Но чем больше он преуспевает в качестве копирайтера, тем больше он ищет смысла в культуре, которая теперь определяется материальными благами и потаканием своим слабостям. Он пытается обнаружить силы, которые определяют индивидуальные желания и формируют коллективную веру в этом постсоветском мире. В этом поиске Татарский видит совпадения, которые предполагают закономерности, которые, в свою очередь, предполагают скрытый смысл за хаосом жизни. Он впервые ощущает эту скрытую цель, читая о месопотамских религиозных обрядах. Квест Татарского усиливается за счет употребления галлюциногенных грибов, кокаина и водки. Его поискам способствует и другая форма духов: через доску спиритических сеансов Че Гевара пишет трактат об идентичности, потреблении и телевидении. В конце концов, Татарский начинает узнавать некоторые истины — например, что вся политика и «настоящие» события, транслируемые по телевидению, — это творения цифровых технологий. Но ему так и не удастся полностью обнаружить главную силу этих измышлений. Когда, наконец, он достигает вершины корпоративной пирамиды, Татарский узнает, что члены его фирмы — слуги богини Иштар, телесная форма которой состоит из совокупности рекламных изображений. Главный долг фирмы — следить за тем, чтобы враг Иштар, пес Пхуккуп, не проснулся, неся хаос и разрушение. После ритуального жертвоприношения Татарский становится новым регентом богинь и, в виде трехмерного двойника, ее женихом. В последней главе романа электронный двойник Татарского становится повсеместным на российском телевидении. Татарский, который пытался не обращать внимания на фальшивые образы, представленные по телевидению, чтобы увидеть настоящую, непосредственную реальность, сам превратился в иллюзию.

В эпилоге объясняется, что «P» в «Поколении P» означает «Поколение Пиздец », что примерно переводится как «Поколение, облажавшееся».

Торжество виртуальной реальности сегодня

Кажущееся карикатурным уродство постсоветской эпохи 1990-х, увы, не является вымышленным. С точки зрения либерального тоталитаризма, после развала СССР Россия должна была деградировать до уровня Африки и развалиться на большое число враждующих друг с другом “банановых” республик, воплотив другой блестящий/отвратительный слоган из «Generation П»:

Одни считают, что не произошло этого благодаря Путину, другие указывают на жадность США, бросившихся на Ближний Восток до того, как Россия была окончательно добита, третьи благополучно эмигрировали и заняты созданием образа счастливых жителей “цивилизованных” стран. Как бы там ни было, Россия не только осталась в Большой Игре, но и начала возвращение к статусу сверхдержавы, а значит, перемены, с которым нам предстоит столкнуться в ближайшем будущем, окажутся более радикальными, чем во времена «Поколения П». Почему? Да потому, что с 1990-х годов технологии масс-медиа-культуры шагнули так далеко, что война, которая раньше шла за тощие кошельки круглосуточно обворовываемых россиян, теперь ведется за их бессмертные души.

Не знаю, что испытывает Пелевин, глядя на сегодняшнее торжество виртуальной реальности над здравым смыслом (надеюсь, как и положено буддисту, ничего), но с каждым годом мир все ближе к самым гротескным идеям «Generation П». Первый серьезный звонок раздался еще в 2009-м, когда комиссия ООН по расследованию причин войны в Грузии под руководством Хайди Тальявини установила, что агрессором в конфликте выступила грузинская сторона – подавляющее большинство людей до сих пор единогласно обвиняют в этом Россию. Но отчет и выводы той комиссии хотя бы доступны, а как быть, например, с Бучей? Очевидно, что, подобно тому, как нищие постсоветские граждане пускали слюни на рекламу, продававшую идею счастья, завернутую в прокладки, жвачку или стиральный порошок, нищие духом подписчики поверят в любую чушь, если ее лайкнет достаточно людей. И уж в чем-чем, а в том, что ее лайкнут, можно не сомневаться.