Роберт льюис стивенсон: странная история доктора джекила и мистера хайда читать онлайн бесплатно

Сюжет[править | править код]

Иллюстрация Ч. Р. Маколи, 1904. Нью-Йорк

Повествование ведётся от третьего лица, представляемое через стороннего наблюдателя нотариуса Габриэля Джона Аттерсона. В Лондоне происходят странные события — некий демонический человек по имени Эдвард Хайд, внушающий необъяснимое отвращение всякому, кто с ним общается, совершает ряд отвратительных, жестоких и бессмысленных поступков. В числе прочего, его разыскивают по подозрению в убийстве члена парламента Дэнверса Кэрью. Выясняется, что Хайд каким-то образом тесно связан с уважаемым в обществе доктором Генри Джекилом. Хайд временами появляется у него дома, и слугам дано распоряжение выполнять все его просьбы. Более того, доктор пишет завещание, в котором в случае своей смерти или долгосрочного исчезновения оставляет всё свое состояние Хайду.

Однажды доктор Джекил запирается в своем кабинете, отказываясь показываться на глаза, общаясь с домашними неестественным голосом. Слуги доктора предполагают, что преступный Хайд убил доктора и, не в силах покинуть дом доктора, выдаёт себя за убитого. Дворецкий Пул обращается к Аттерсону, и они взламывают дверь, обнаруживая в комнате только умирающего Хайда, принявшего смертельную дозу яда. Тело Джекила они не находят.

В найденном посмертном письме, полученном Аттерсоном, доктор Джекил признаётся, что он пришёл к научному открытию, заключающемуся в том, что в человеческой психике существуют одновременно несколько аспектов одной и той же личности, а человек как таковой есть продукт одновременного совмещённого действия всех этих личностей. Сам Джекил на протяжении многих лет вёл двойную жизнь, одну — респектабельного учёного, и другую — распутника. В результате не до конца удавшегося научного эксперимента со смешением разных лекарственных препаратов он смог найти способ своему отрицательному «я» временно занимать главенствующее положение. Мистер Хайд, совершающий чудовищные злодеяния, — это тот же доктор Джекил, в котором его злое начало получало власть и могло спокойно грешить в этой оболочке. Однако доктор перестал контролировать процесс своего превращения в Хайда, что и привело доктора к отчаянию и гибели.

Образ Эдварда Хайда в современной культуре[править | править код]

Афиша XIX века с анонсом спектакля о Джекиле и Хайде

В традицию этот медийный образ начал входить после выхода не самой удачной экранизации Виктора Флемминга 1941 года и пародийной картины «Эббот и Костелло встречают Доктора Джекила и Мистера Хайда»; на подобную трактовку в англоязычных медиа и мультипликации также повлияли комиксы о Халке. Однако в книге Эдвард Хайд — это невысокий и худощавый, вместе с тем проворный человек, намного моложе Генри Джекила, отличающийся так же повышенным оволосением на лице и на руках. После превращения одежда становится ему велика. В описанном Стивенсоном поведении Хайда можно проследить после действия злоупотребления наркотиком и черты деградации личности в свете популярной в конце XIX века трактовки теорий Мореля и Ломброзо. Из особенностей: Хайд вызывает у всех, кто встречается с ним, крайне неприятные чувства на грани физического отвращения и ужаса. После убийства Хайд не решается открыто передвигаться по городу и отсиживается в лаборатории Джекила.

Упомянут Эрихом Мария Ремарком в романе «Тени в раю»:

Театральные постановкиправить | править код

«Джекилл и Хайд» — мюзикл, поставлен на Бродвее в 1997 году.
«Странная история доктора Джекила и мистера Хайда» — Театр им. Моссовета, перевод с английского и сценическая редакция Ярослава Кеслера, постановка П. Хомского (2005).
«Странная история доктора Джекила и мистера Хайда» — российский радиоспектакль 2010 года. В роли Джекила — Дмитрий Назаров, Хайда — Владимир Зайцев.

Кино- и телеверсииправить | править код

«Странная история доктора Джекилла и мистера Хайда» была экранизирована множество раз. Всего существует более 60 экранизаций. Отдельные мотивы повести фигурируют в фильмах:

1925 — Доктор Пикл и мистер Прайд (США), режиссёры Скотт Пемброк Джо Рок (немой фильм)
1940 — The Bookworm Turns (мультфильм, по мотиву);
1947 — Том и Джерри серия Dr. Jekyll and Mr. Mouse (мультфильм);
1953 — Эбботт и Костелло встречают доктора Джекилла и мистера Хайда;
1958 — Завещание доктора Корделье (Жана Ренуара);
1963 — Чокнутый профессор (США);
1968 — Странная история доктора Джекила и мистера Хайда (США);
1969 — Скуби-Ду, где ты! серия Призрак Хайда (мультсериал);
1971 — Я монстр (Великобритания);
1985 — Странная история доктора Джекила и мистера Хайда (СССР);
1987 — Утиные истории серия Доктор Джекилл и мистер МакДак (мультсериал);
1994 — Повелитель страниц (мультфильм);
1995 — Доктор Джекилл и мисс Хайд (США — Великобритания);
1996 — Мэри Райли (фильм);
1996 — Чокнутый профессор (США) — ремейк фильма 1963 года;
2000 — Элвин и бурундуки встречают оборотня (США);
2003 — Лига выдающихся джентльменов (использован образ Хайда);
2004 — Ван Хельсинг (США);
2007 — Джекил (телесериал) (Великобритания);
2007 — Убежище (телесериал) (Великобритания);
2007 — Сатана (фильм);
2008 — Доктор Джекил и мистер Хайд (Канада);
2013 — Не навреди (телесериал) (США);
2015 — Хайд, Джекил и я (телесериал) (Южная Корея);
2015 — Джекилл и Хайд — детективный телесериал с элементами супергеройского шоу, повествующий о внуке доктора Джекилла, Роберте Джекилле;
2011 — Однажды в сказке (США) — доктор Джекил и мистер Хайд появляются в 22 и 23 сериях пятого сезона и в 6 сериях 6 сезона;
2014–2016 — Страшные сказки (Великобритания) — доктор Джекил появляется в начале третьего сезона;
2017 — Мумия. Роль Джекила/Хайда исполнил Рассел Кроу;
2022 — Уэнздей (США).

Музыкаправить | править код

1976 — Адриано Челентано — I want to know (Svalutation )

1986 — Atrium — Doctor Jekyll (Italo — Disco)
1995 — Оззи Осборн — My Jekyll Doesn’t Hide (альбом Ozzmosis);
2001 — Deadушки — Сальери (альбом PoR.no);
2007 — Jane Air — Джекил и Хайд (альбом Sex & Violence);
2009 — Angelica Ayoe — Dr Jekyll (альбом I’m Amazed);
2010 — Лара Фабиан, Игорь Крутой — Mademoiselle Hyde (цикл «Mademoiselle Zhivago»)
2011 — J.R. Blackmore And Friends — Jekyll & Hyde (альбом Voices);
2013 — Дайте два — Джекил и Хайд (альбом Разряды);
2013 — Halestorm — Mz. Hyde (сингл);
2013 — VIXX — мини-альбом Jekyll;
2015 — Five Finger Death Punch — Jekyll and Hyde (альбом Got Your Six);
2015 — Ice Nine Kills — Me, Myself & Hyde (альбом Every Trick In The Book).
2019 — Arakain — Jekyll & Hyde (альбом Jekyll & Hyde)

Игры и другие упоминанияправить | править код

1988 — игра Dr. Jekyll and Mr. Hyde;
2001 — игра Jekyll and Hyde;
2010 — персонаж вселенной Monster High (сын доктора Джекилла (мистера Хайда) — Джексон Джекилл (Холт Хайд))
2015 — слуга в игре Fate/Grand Order;
2018 — игра MazM: Jekyll and Hyde;
2020 — персонаж настольной игры Unmatched: Cobble & Fog.

Темы и символика в романе Стивенсона

В романе «Джекил и Хайд» автор Роберт Льюис Стивенсон обращается к ряду важных тем и использует различные символы, чтобы подчеркнуть свои идеи.

Двойственность личности: Главная тема романа — двойственность человеческой природы. Доктор Джекил представляет собой символ добродетели и благоразумия, в то время как Мистер Хайд — исподтишка и жестокий. Этот конфликт между Джекилом и Хайдом отражает внутренний борьба между добром и злом, а также удерживание негативных частей личности под контролем.

Тема морали и этики: Роман рассматривает вопросы морали и этики, связанные с действиями Джекила и Хайда. Доктор жаждет познания и власти, но его желания приводят к опустошению

Это подчеркивает важность соблюдения нравственных принципов и демонстрирует, что кошмарные последствия могут быть обеспечены, когда личность не ограничена моральными ограничениями

Символика дома: Дом Джекила служит символом его внутреннего мира. Он разделен на две части — приветливую и сдержанную внешнюю сторону, с просторным фасадом, и темную и жуткую внутреннюю часть, в которой Джекил проводит время в экспериментах и горевшей страсти.

Тема науки и прогресса: Стивенсон обращается к теме науки и прогресса через персонажа Джекила. Поиски научных знаний и стремление к новаторству приводят к опасным результатам, когда Джекил создает свой «препарат». Роман критически относится к безрассудным и опасным экспериментам с использованием научной одержимости.

Контроль и освобождение: Роман рассматривает эффекты контроля и освобождения в жизни личности. Джекил пытается управлять своей темной стороной с помощью препарата, но в конечном итоге теряет контроль. Тем временем, Хайд представляет собой воплощение освобождения и звера внутри человека.

Различные символы, используемые в романе:
Символ
Описание

Препарат
Символ деструктивной силы и страсти
Зеркало
Символ разделения личности и отражения внутреннего «я»
Ночь
Символ джунглей и сокрытой стороны человеческой натуры

Исчерпывающее объяснение Генри Джекила

Я родился в году 18. наследником большого состояния, и мог не сомневаться, что меня ждёт блестящее будущее. Худшим из моих недостатков было нетерпеливое стремление к удовольствиям. Я не мог примирить эти наклонности с мои желанием выглядеть в глазах общества человеком достойным и почтенным, поэтому я начал их скрывать. Те области добра и зла, которые составляют природу человека, в моей душе были разделены гораздо более резко и глубоко, чем в душах большинства людей. Обе стороны моей натуры составляли подлинную мою сущность. В конце концов я понял, что человек на самом деле не един, а двоичен. Эта мысль привела меня к открытию, которое обрекло меня на гибель. Я решил разъединить две моих натуры.

Я обнаружил, что некоторые вещества способны преображать человеческое тело. Наконец, я рискнул подвергнуть эту теорию проверке практикой. Я изготовил раствор и купил у оптовой фармацевтической фирмы значительное количество нужной мне соли. В одну проклятую ночь я смешал ингредиенты и выпил. Тотчас я почувствовал мучительную боль и смертельный ужас. Затем эта агония внезапно прекратилась, и я пришёл в себя, словно после тяжёлой болезни. Я был моложе, моё тело пронизывала приятная лёгкость, я ощущал бесшабашную беззаботность, узы долга больше не стесняли меня, моя душа обрела свободу, далёкую от безмятежной невинности. Я стал гораздо более порочным — рабом таившегося во мне зла. Водя тайком в свою спальню, я впервые увидел в зеркале лицо и фигуру Эдварда Хайда.

Зло, которому я передал способность создавать самостоятельную оболочку, было менее сильно и развито, чем отвергнутое мной добро. Вот почему Эдвард Хайд был ниже ростом, моложе и субтильнее Генри Джекила. Лицо Хайда несло на себе размашистый росчерк зла, которое наложило на него отпечаток уродства и гнилости. Тем не менее, это тоже был я. Потом я поделал последний опыт: снова выпил состав и очнулся уже Генри Джекилом.

В ту ночь я пришёл к роковому распутью. Я по-прежнему любил развлечения, но они были не слишком достойными. Раздвоенность моей жизни с каждым днём делалась для меня всё тягостнее. Не устояв перед искушением, я превратился в раба моего изобретения. Я снял для Хайда комнату в Сохо и написал возмутившее вас завещание. Обезопасившись от всех возможных случайностей, я начал извлекать выгоду из своего странного положения. Вскоре Хайд превратил мои не слишком достойные удовольствия в нечто чудовищное. Он по природе своей был существом злобным и преступным, а совесть его спала глубоким сном.

Мой Дьявол вырвался наружу с яростным желанием творить зло. В ту ночь Хайд совершил убийство. Вновь и вновь я возвращался к ужасу этого проклятого вечера. Всё было решено окончательно. С этих пор о Хайде не могло быть и речи. Я даже радовался, что обстоятельства помогли мне избавиться от него. Теперь стоит Хайду появиться, и его предадут справедливой казни. Я решил, что моё будущее превратиться в искупление прошлого. Мною немало было сделано для других, и это приносило мне радость.

Вскоре я снова поддался искушению, и, оставаясь самим собой, не устоял перед соблазном. Эта краткая уступка моему злому началу оказалась последней соломинкой, безвозвратно уничтожившей равновесие моей души. Я сидел в парке на скамье, когда по моему телу пробежала судорога. Я ощутил дурноту и озноб и вновь превратился в Хайда. Я стал думать, как добраться до лекарства, и в конце концов написал письмо Лэньону. Когда я снова стал собой, то понял, что во мне произошла решительная перемена. Я боялся, что останусь Хайдом навсегда.

С этого дня мне удавалось сохранить обличие Джекила только под действием препарата. Стоило мне уснуть, как я просыпался Хайдом. Это обрекло меня на бессонницу и превратило в обессиленное ужасом существо. Хайд словно обретал мощь по мере того, как Джекил угасал. Моё наказание могло бы длиться ещё многие годы, если бы запасы соли не начали иссякать. Я приказал обшарить все аптеки Лондона, но напрасно. Видимо в той соли, которой я пользовался, была какая-то примесь, и именно эта примесь придавала силу снадобью.

С тех пор прошло около недели. Я дописываю это объяснение под действием последнего порошка. Генри Джекил в последний раз мыслит как Генри Джекил, и в последний раз видит в зеркале своё лицо. Надеюсь, что смогу уберечь это письмо от обезьяньей злобы Хайда. Умрёт ли Хайд на эшафоте? Для меня это не имеет никакого значения. Час моей настоящей смерти уже наступил, дальнейшее меня не касается. Сейчас я запечатаю свою исповедь, и этим завершит свою жизнь злополучный Генри Джекил.

Письмо доктора Лэньона

Девятого января я получил заказное письмо, написанное моим другом Генри Джекилом. Содержание письма вызвало у меня сильное недоумение. В нём Джекил просил меня о двух услугах. Во-первых, я должен был немедленно поехать к нему домой, взломать дверь кабинета, взять из шкафа ящик с порошками, стеклянным флаконом и толстой тетрадью и отвезти его к себе. Во-вторых, я должен отдать этот ящик человеку, который явится ко мне в полночь. Джекил уверял, что от этого зависит его жизнь.

Прочитав это письмо, я уверился, что мой друг сошёл с ума. Тем не менее, я выполнил первую просьбу Джекила и стал ждать полуночи. В полночь раздался слабый стук в дверь. Я открыл и увидел человека очень маленького роста. При виде полицейского, который шёл по улице, человечек вздрогнул и юркнул в прихожую. Тут мне представилась возможность рассмотреть его. Меня поразило омерзительное выражение его лица и неприятное ощущение, возникшее у меня при его приближении. Костюм из хорошей ткани был ему безнадёжно велик и широк, однако смешным он не выглядел. В самой сущности незнакомца было что-то ненормальное и уродливое, жуткое и гнусное. Его одежда только усиливала это впечатление.

Увидев ящик, он испустил всхлипывающий вздох, полный такого облегчения, что я окаменел. Он взял мензурку, отлил в неё жидкости из флакона и добавил один из порошков. Потом поставил мензурку на стол и попросил позволения уйти из моего дома без каких-либо объяснений. Я не согласился отпустить его просто так. Тогда он залпом выпил содержимое мезурки. Раздался короткий вопль, и вдруг я увидел, что он меняется, становится больше, выше. Через минуту передо мной стоял бледный и измученный Генри Джекил.

Моя жизнь сокрушена, сон покинул меня, дни и ночи меня стережёт смертоносный ужас, и я чувствую, что дни мои сочтены. Даже в мыслях я не могу обратиться к той бездне гнуснейшей безнравственности, которую со слезами раскаяния открыл мне этот человек. Я скажу только одно: тот, кто приходил ко мне в ту ночь, и был убийцей Кэрью.

Глава 2: Две стороны одного человека

Доктор Джекил — это ученый, прославленный своими исследованиями и открытиями в области медицины. Он посвятил много лет изучению человеческой природы и стремится найти способ разделить добро и зло. Джекил верит, что человек имеет две стороны — одну светлую и добрую, а другую, темную и злобную.

Мистер Хайд — темная сторона Джекила, персонификация зла и жестокости. Когда Джекил выпивает специальное зелье, он превращается в Хайда. Этот персонаж полностью противоположен своему господину — он бесчувственный, злой и склонный к насилию. Хайд продолжает размахивать себя, пользуясь своей силой, постепенно становясь больше присутствующим в жизни Джекила.

Несмотря на желание Джекила изолировать Хайда от влияния окружающих, их все более частое слияние становится непредсказуемым и опасным. Джекил понимает, что не может контролировать своего злобного эквивалента и боится последствий, которые это может иметь.

Глава 2 «Две стороны одного человека» посвящена именно этим двум главным персонажам, их взаимоотношениям и постепенному преобладанию Хайда над Джекилом. Читатель узнает о внутренней борьбе, которая развивается внутри Джекила и о том, как его две разные стороны взаимодействуют друг с другом.

Встреча Джекила и Хайда: имя уродует

Доктор Джекил был известным филантропом, всегда готовым помочь нуждающимся. Однако, он страдал от внутренней борьбы, от неспособности показать окружающим свою истинную природу. Для решения этой проблемы, доктор начал проводить эксперименты с препаратом, который позволял ему контролировать свое поведение.

Однажды, приняв препарат, Джекил превратился в Хайда – отвратительное, уродливое существо, полное жестокости и зла. Джекил не мог понять, как такое произошло и почему Хайд получился настолько отрицательной и ужасной личностью.

Имя «Хайд» само по себе становилось причиной отвращения и страха у окружающих. Все, кто знал о личности Джекила и Хайда, не скрывали своего страха перед ними. Доктор переживал из-за того, что его имя стало представлять нечто злое и отвратительное.

Мистер Хайд неюзан никаких знаков благородства или доброты, противоречил Джекилу во всех аспектах. Хайд угрожал уничтожить доктора Джекила полностью, тем самым освободив себя от константных борьб и страданий. Но Джекил не соглашался на это, он не хотел, чтобы Хайд победил в этой битве и стал господствовать над ним.

Таким образом, встреча Джекила и Хайда стала поворотным моментом в их истории. Имя «Хайд» стало символом тьмы и уродства, которое навсегда изменило жизнь основной личности – доброго и благородного доктора Джекила. Имя обозначало ту самую зловещую сторону, которую доктор пытался преодолеть и показывать только светлую и добрую сторону своей натуры.

История двери

Мистер Аттерсон, нотариус, чье суровое лицо никогда не освещала улыбка, был замкнутым человеком, немногословным и неловким в обществе, сухопарым, пыльным, скучным – и все-таки очень симпатичным. В кругу друзей, и особенно когда вино ему нравилось, в его глазах начинал теплиться огонек мягкой человечности, которая не находила доступа в его речь; зато она говорила не только в этих безмолвных средоточиях послеобеденного благодушия, но и в его делах, причем куда чаще и громче. Он был строг с собой: когда обедал в одиночестве, то, укрощая вожделение к тонким винам, пил джин и, горячо любя драматическое искусство, более двадцати лет не переступал порога театра. Однако к слабостям ближних он проявлял достохвальную снисходительность, порой с легкой завистью дивился буйному жизнелюбию, крывшемуся в их грехах, а когда для них наступал час расплаты, предпочитал помогать, а не порицать.

– Я склонен к каиновой ереси, – говаривал он со скрытой усмешкой. – Я не мешаю брату моему искать погибели, которая ему по вкусу.

А потому судьба часто судила ему быть последним порядочным знакомым многих опустившихся людей и последним добрым влиянием в их жизни. И когда они к нему приходили, он держался с ними точно так же, как прежде.

Без сомнения, мистеру Аттерсону это давалось легко, так как он всегда был весьма сдержан, и даже дружба его, казалось, проистекала все из той же вселенской благожелательности. Скромным натурам свойственно принимать свой дружеский круг уже готовым из рук случая; этому правилу следовал и наш нотариус. Он дружил либо с родственниками, либо с давними знакомыми; его привязанность, подобно плющу, питалась временем и ничего не говорила о достоинствах того, кому она принадлежала. Именно такого рода, вероятно, были и те узы дружбы, которые связывали нотариуса с его дальним родственником мистером Ричардом Энфилдом, известным лондонским бонвиваном. Немало людей ломало голову над тем, что эти двое находят друг в друге привлекательного и какие у них могут быть общие интересы. Те, кто встречался с ними во время их воскресных прогулок, рассказывали, что шли они молча, на лицах их была написана скука и при появлении общего знакомого оба как будто испытывали значительное облегчение. Тем не менее и тот и другой очень любили эти прогулки, считали их лучшим украшением всей недели и ради них не только жертвовали другими развлечениями, но и откладывали дела.

И вот как-то раз в такое воскресенье случай привел их в некую улочку одного из деловых кварталов Лондона. Улочка эта была небольшой и, что называется, тихой, хотя в будние дни там шла бойкая торговля. Ее обитатели, по-видимому, преуспевали, и все они ревниво надеялись преуспеть еще больше, а избытки прибылей употребляли на прихорашивание; поэтому витрины по обеим ее сторонам источали приветливость, словно два ряда улыбающихся продавщиц. Даже в воскресенье, когда улочка прятала наиболее пышные свои прелести и была пустынна, все же по сравнению с окружающим убожеством она сияла, точно костер в лесу, – аккуратно выкрашенные ставни, до блеска начищенные дверные ручки и общий дух чистоты и веселости сразу привлекали и радовали взгляд случайного прохожего.

Поиски мистера Хайда

В этот вечер мистер Аттерсон вернулся в свою холостяцкую обитель в тягостном настроении и сел обедать без всякого удовольствия. После воскресного обеда он имел обыкновение располагаться у камина с каким-нибудь сухим богословским трактатом на пюпитре, за которым и коротал время, пока часы на соседней церкви не отбивали полночь, после чего он степенно и с чувством исполненного долга отправлялся на покой. В этот вечер, однако, едва скатерть была снята со стола, мистер Аттерсон взял свечу и отправился в кабинет. Там он отпер сейф, достал из тайника документ в конверте, на котором значилось: «Завещание д-ра Джекила», и, нахмурившись, принялся его штудировать. Документ этот был написан завещателем собственноручно, так как мистер Аттерсон, хотя и хранил его у себя, в свое время наотрез отказался принять участие в его составлении; согласно воле завещателя, все имущество Генри Джекила, доктора медицины, доктора права, члена Королевского общества и т. д., переходило «его другу и благодетелю Эдварду Хайду», не только в случае его смерти – в случае «исчезновения или необъяснимого отсутствия означенного доктора Джекила свыше трех календарных месяцев»; означенный Эдвард Хайд также должен был вступить во владение его имуществом без каких-либо дополнительных условий и ограничений, если не считать выплаты небольших сумм слугам доктора. Этот документ давно уже был источником мучений для нотариуса. Он оскорблял его и как юриста и как приверженца издавна сложившихся разумных традиций, для которого любое необъяснимое отклонение от общепринятых обычаев граничило с непристойностью. До сих пор его негодование питалось тем, что он ничего не знал о мистере Хайде, теперь же оно обрело новую пищу в том, что он узнал о мистере Хайде. Пока имя Хайда оставалось для него только именем, положение было достаточно скверным. Однако оно стало еще хуже, когда это имя начало облекаться омерзительными качествами и из зыбкого смутного тумана, столь долго застилавшего его взор, внезапно возник сатанинский образ.

– Мне казалось, что это простое безумие, – пробормотал нотариус, убирая ненавистный документ в сейф. – Но я начинаю опасаться, что за этим кроется какая-то позорная тайна.

Мистер Аттерсон задул свечу, надел пальто и пошел по направлению к Кавендиш-сквер, к этому средоточию медицинских светил, где жил и принимал бесчисленных пациентов его друг знаменитый доктор Лэньон.

«Если кто-нибудь и может пролить на это свет, то только Лэньон», – решил он.

Важный дворецкий почтительно поздоровался с мистером Аттерсоном и без промедления провел его в столовую, где доктор Лэньон в одиночестве допивал послеобеденное вино. Это был добродушный краснолицый щеголеватый здоровяк с гривой рано поседевших волос, шумный и самоуверенный. При виде мистера Аттерсона он вскочил с места и поспешил к нему навстречу, сердечно протягивая ему обе руки. В этом жесте, как и во всей манере доктора, была некоторая доля театральности, однако приветливость его была неподдельна и порождало ее искреннее чувство: доктор Лэньон и мистер Аттерсон были старыми друзьями, однокашниками по школе и университету, они питали глубокое взаимное уважение и к тому же (что далеко не всегда сопутствует подобному уважению у людей, так же уважающих и самих себя) очень любили общество друг друга.