Стихи на эстонском языке

Тишков Всеволод

Всеволод Валентинович Тишков
Крымский писатель, поэт. Представитель Союза крымских эстонцев (родные автора уроженцы Эстонии).Потомки Калева«- Севастополь, 2011.
Книга подарена библиотеке автором.

* * *

Вспоминая давний подвиг…
Л. Койдула

И могуч, и мудр, и стоек
Богатырь Калевипоэг
Знал язык зверей и трав;
Вместе с Ээстимаа сынами
Водрузил победы знамя,
Силы темные прогнав.

И волшебник Ванемуйне
Ладил каннель звонкострунный,
Чтобы подвиги воспеть.
Над горами, над лесами
Песнь звенит под небесами:
Злато, серебро и медь.

Золотая песня солнца —
Вселучистые оконца
В серебристых облаках,
В их серебряных уборах;
И заката медь, в чьих взорах
Запредельный дремлет страх.

Капли крови земляникой
Рассыпая в чаше дикой,
Шел усталый богатырь,
Шел от ратного он поля,
Где ковалась Ээсти воля,
Шел назад в родную ширь.

Там, где склоны Тоомемяги,
Он стоял, венец отваги,
Размышляя о былом,
Думал думу о грядущем
И поведал травам, пущам,
Что грядет в краю родном.

Если ты поэт от Бога,
Если сердцем слышал много:
Голос рек, полей и трав,
Шепот леса, песни луга,
Речи матери и друга…
Если ты пред Небом прав,

То, как некогда, услышишь
(И поймешь тогда, чем дышишь)
Речи дивной тишины
И увидишь, словно пламя,
Героическое знамя
Вечно юной старины.

Ты постигнешь, в чем опора,
Силой внутреннего взора,
Эту землю полюбя;
Быть ей нужным — это счастье,
Только этим в одночастье
Можешь выразить себя.

«Потомки Калева», с.28-29

Ирина ШОСТАКОВСКАЯ

* * *

Генрих живёт в Дерпте
Генрих стремится к смерти
К смерти стремиться легко и приятно
Как бы вернуться обратно

Становится холодней
Генрих мыслит о ней
Ах что он говорит
У него внутри горит

Дождь ли, ветер ли, мокрый снег
Весь свой недолгий век
Ради снов моих и теней
Ради ней, ради ней

Генрих спит у окна
– Мамзелька моя, жена!
Генрих не знает сна

Генрих не пьёт, не ест
Генрих уже не здесь
Генрих в плену Красоты
Генрих, где ты?

Корабль застыл в дождевой воде
Русалки шныряют известно где
Сирые облака
Родина далека

Птица Кант по-немецки фогель
Сколько тебе было когда ты понял
Сколько тебе было, когда…
Сколько тебе было, да.

Дождь ли, ветер ли, мокрый снег
Весь свой недолгий век
Друг мой – не человек.

Генрих живёт в Дерпте
Генриху снятся черти
Снятся дети и сон тревожат
Генрих обратно не может.

Oпубликовано: «Стихи».
М.: Книжное обозрение (АРГО-РИСК), 2011.
ISBN 978-5-86856-218-1
Книжный проект журнала «Воздух», вып.56.

ЮХАН КУНДЕР (1852–1888).

НА ГОРЕ МУНАМЯГИ.

Вниз, когда гляжу у края тучи
На Эстонию свою,
Посылаю в мир напев могучий,
Звонким голосом пою:
«Как здесь жить хорошо!»

Золотой пшеницы волны плещут,
Серебро озер кругом;
Вдалеке леса листвой трепещут
И шумят, как дальний гром:
«Как здесь жить хорошо!»

С запада шумит седое море,
Вскинув пену к облакам,
И река течет в цветном уборе,
Вторя песенным словам:
«Как здесь жить хорошо!»

Девушки эстонские смеются
И поют среди цветов;
Женихов эстонских раздаются
Голоса в тени садов:
«Как здесь жить хорошо!»

Облака всплывают лебедями
Над холмами и землей,
Солнце, звезды, месяц над ручьями
Хоровод свершают свой:
«Как здесь жить хорошо!»

Жили великаны здесь вначале,
Странствуя и веселясь;
Песни их победные звучали,
Плавно речь мужей лилась:
«Как здесь жить хорошо!»

Если бы я мог владеть эфиром,
Пеньем птиц, стремленьем вод,
Я бы повелел, чтобы над миром
Звонкий клич звучал с высот:
«Как здесь жить хорошо!»

Если бы я мог на небе ясном
Яркой молнии оставить след,
Я б эстонский славил край прекрасный,
Для меня другого в мире нет,
Как здесь жить хорошо!

1876.

ПЕТЕР ЯКОБСОН(1854–1899).

ПЕСНЯ ТКАЧА.

Движется нитка, и хлопает бёрдо,
Ритм отбивая проворно и твердо,
Конкс, тонкс,
Конкс, тонкс,
Будет работа закончена в срок.

Любо другим мастерство кружевное —
Серое делать привык полотно я,
Конкс, тонкс,
Конкс, тонкс,
Эй, убавляйся-ка, пряжи моток!

Ткань, вырастай! Уменьшайся, основа,
Нити вбирай в себя снова и снова,
Конкс, тонкс,
Конкс, тонкс,
С птицею схожий, летает челнок.

Рваться не надобно, пряжа простая, —
Будь долговечной, как нить золотая,
Конкс, тонкс,
Конкс, тонкс,
К завтрему сделаем ткани кусок.

Если бы мне состоянье досталось,
С ткачеством я и тогда не расстанусь,
Конкс, тонкс,
Конкс, тонкс,
Мира дороже мне ткацкий станок!

₁₈₈₁

ПЕСНЯ О МАСЛЕНИЦЕ.

На санях несемся мы,
Масленица, здравствуй!
Шубы, шапки — все в снегу,
Всюду снег вихрастый!

Нас к застолью вечером
Ждут бобы и студень,
То-то мы за ужином
Работяги будем.

А потом послушаем:
Дудки нас не звали,
Чтоб веселый танец мы
Лихо станцевали?

₁₈₉₆

Яан Каплинский

Яан Каплинский (Jaan Kaplinski 1941-2021)
Эстонский поэт, переводчик родился в Тарту, детские годы провел в Южной Эстонии, в окрестностях Выру. В1947-1958 гг. поэт учился в знаменитой Треффнеровской гимназии в Тарту. В 1964 году он окончил Тартуский университет по специальности французская филология, пройдя заочно спецкурс по структурной лингвистике. Затем учился в аспирантуре, работал в разных местах научным сотрудником. Сейчас Яан Каплинский живет в Тарту.
„В поэзию Каплинский пришел в 1965 году. Настоящим явлением в поэзии стал его второй сборник “Из пыли и красок” (1967). В этой книге дан как бы сгусток интеллектуальной идеологии 1970-х годов – экологическое мировоззрение “зеленых”, их понимание истории как опыта, необходимого в настоящем. Отсюда и специфическое понимание поэзии, сформулиро ванное Каплинским в эссе “Что такое поэзия?” (1975). По его убеждению человек (поэт) играет в обществе роль зеркального осколка, в котором отражается малая частица того, что происходит вокруг” http://www.admhmao.ru/people/finougr/html/poezia/estonci/kaplinskii/bio.html (03.11.08)
Домашняя страничка автора http://jaan.kaplinski.com/

* * *
Опять опоздал всегда опаздываю
когда я родился царя уже не было
Эстонская республика приказала долго жить
яблони в дедушкином саду замёрзли
я не помню ни отца который был арестован
когда я был малышом –— он не вернулся
ни нашего сеттера Джоя сторожившего меня
и мою люльку –— он был застрелен немцем
не помню каменного моста но лишь глыбы
разбросанные взрывом по центру города
там я гулял с дедом по улицам
где вместо домов были пустые места
мне кажется что иные из тех пробелов
пустых мест проникли в меня
в моё я в мою память в моё сердце
которое иногда бьётся так странно как будто
за кого-то другого за кого-то кого больше нет

* * *
Из автопереводов с эстонского

Каждый день пишу по стихотворению,
хотя не вполне уверен,
следует ли считать их стихотворениями.
Это совсем не трудно, особенно сейчас,
когда в Тарту весна и все видоизменяется:
парки, газоны, ветки, почки и облака
над городом, небо и звёзды –—
только бы хватило глаз, ушей и времени
для всей этой красоты, что, словно вихрь,
втягивает нас и заволакивает всё
поэтической дымкой, полной пыла и надежд,
и так неуместно выделяется из неё
мужчина-калека, сидящий на скамье у автовокзала,
снимающий сапог с изувеченной ноги,
его палка и шерстяная шапка,
в которой он стоял намедни
в три часа ночи на безлюдной автобусной остановке.
Я видел его из окна такси,
и шофёр сказал: «Опять кто-то дал дурачку водки».

Из книги Яна Каплинского «Улыбка Вегенера» 2017 (стр.34, 61)

*  *  *
Вечером в темноте
детей ведут из детского сада домой

все в мире выросло городá домá грузовики
такие большие так много их
а они — такие же маленькие
беспомощные как и встарь
в колыбельке в платке у матери за спиной
когда вещи еще не выросли
не переросли людей
Дети Огненной Земли в челноках на холодном море
Дети Варшавы идущие в газовые камеры

Дети Тарту на темной заснеженной улице
мне страшно за всех за вас вы такие маленькие
все в мире растет быстрей чем растете вы
вы спросите и мы должны отвечать
не прощайте нас если солжем хотя и нас
тоже обманывали я верю вам но мне страшно
жизнь должна начинаться с начала с малого
нежного крошечного а кругом грохочут
такие большие машины и подростки жестоко дерутся
и самолеты вверху нет ни сна ни покоя ночь идет
снежная полная вопросов ночь накануне дня зимнего солнцеворота

*   *  *
Составитель П о э т и к и скажи мне
что остается от стихов от всех этих
никем не считанных ударных слогов скажи
что осталось от того желтого листика с вяза
на заросшей травою дороге скажи почему
я мысленно сопоставляю его со снегиримя
на белом заснеженном кусте сирени
на берегу Эмайыги
*   *  *
Обрывом кончается
эта самая тихая и красивая
улица в Тарту ты ошибся
простодушно желая попасть
на другую улицу сказать в стихах
чистую правду улица вдруг
кончилась теперь надо обратно
странные точно леший оставляешь следы
одновременно вперед и назад
в неясном свете фонаря и луны
два ярких окна никого кругом
первозданная тишина
*  *  *
зимний вечер кругом никого лишь фонари
окна снег и следы и то малое
что от будней осталось — огромный и добрый
Pax Tartuensis мир покой воскресный день в Тарту
он детей ведет за руку в Ботанический сад
смотреть лебедей
рядом с днями вырастают новые дни
рядом с домами новые серые в трещинах
не уходи побродим еще вечерами здесь
по прежним улицам на полдороге на спаде волны
в середине столетья
среди войн восстановленья страха метаморфоз
что же ты истина ясная и понятная
общая часть всего
что ты такое

Стихи из книги «Вечер возвращает все» (Москва, 1987)
Перевел Светлан Семененко

Матеиал подготовила Т. Козырева

ФРИДРИХ РЕЙНХОЛЬД КРЕЙЦВАЛЬД(1803–1882).

СВОБОДЕ.

Когда в груди забилось сердце жарко,
Во мне проснулся юноша поэт.
И в сновиденьях трепетно и ярко
Горел свободы негасимый свет…
А на заре, в завьюженной хибарке,
Я просыпался, пламенем согрет.
Решимость озарялась вдохновеньем.
Ужель то было все воображеньем?

По вечерам скрипело веретенце,
Я слушал повесть о былых годах,
Легенды и сказания эстонцев
Рассказывали мне напевы прях,
Враги народ лишили света солнца.
Я видел мир в оковах и цепях.
И отдал я своим единоверцам
Тепло любви и откровенья сердца!

С тобою, ночь, с тобою, каннель милый,
Своими думами делился я.
Открыться людям был еще не в силах,
Вверялась вам одним душа моя!
Что слышал я, что сердце полюбило,
Надеждой стало, горе утоля.
Затем в словах, что злата полновесней
Тебя, свобода, я восславил в песне!

И не успело солнце с небосвода
Уйти, разбив неволи кандалы,
Народ увидел отблеск твой, Свобода,
Развеял тучи предвечерней мглы…
И стали для эстонского народа
Дороги к счастью ясны, и светлы.
Свобода, простирай над нами крылья,
Разбей и гнет духовного бессилья!

₁₈₆₅

ПЕСНЯ ОБ ОТЕЧЕСТВЕ.

Отчизне, пахарь, верен будь,
Стань твердым, как гранит, —
Здесь жизнь и смерть приемлешь ты,
Она тебя хранит…

На свете нет земли милей,
Где шепот рощ и струй…
Здесь ты вкусил борьбу, и скорбь,
И Смерти поцелуй…

Нередко землю враг топтал,
Эстонцы лили кровь.
В преданьях сохранил народ
К отечеству любовь!

Дружины Лембиту дрались
С врагом, что цепь сковал.
И русский царь под трубный глас
Те цепи разорвал!

Затем немало зол и бед
Народ наш перенес,
Но корни древние его
Не высохли от слез…

Живут они в живой земле
И сотрясают твердь:
«Итог страданьям тысяч лет —
Жизнь побеждает Смерть!»

Отчизне, пахарь, верен будь,
А все иное ложь!
Всю жизнь живешь ты на земле —
И в землю отойдешь!

На свете нет земли милей,
Где шепот рощ и струй…
Здесь ты вкусил борьбу, и скорбь,
И Смерти поцелуй!

₁₈₇₄

Текст 1. Rafał Lasota „Wiatr”

Прочитайте стихотворение вслух два – три раза. Если не можете понять значение каких-то слов, то продолжайте читать дальше, чтобы понять общий смысл стихотворения.

Rafał Lasota „Wiatr”

Zerwał z głowy czapkę wiatr,

Szalik z szyi wiatr też skradł,

Zabrał babci parasolkę,

Potem płaszcz zawinął w rolkę,

W okiennice z trzaskiem wpadł,

Taki psotnik, mały wiatr.

Комментарии

Итак, сколько слов осталось непонятными? Пожалуй, есть непонятное слово psotnik. Но вы и сами, возможно, догадались, что это означает «проказник, шалун».

Слово parasol в некоторых языках означает «зонт от солнца» (слово sol – «солнце»). Но в польском языке parasolka – это просто «зонт».

Okiennica – вы догадываетесь, что это нечто, связанное с окном. В моем словаре этого слова вообще не оказалось. Однако на сайте www.sjp.pl есть такое определение: «ruchoma, drewniana zasłona umocowywana na zawiasach przy oknie». Предлагаю вам прочитать это определение и самостоятельно перевести его на русский язык. Мой вариант перевода вы найдете чуть ниже.

Перевод

Rafał Lasota „Wiatr” – Рафал Лясота «Ветер»

Zerwał z głowy czapkę wiatr – сорвал с головы шапку ветер

Szalik z szyi wiatr też skradł – шарф с шеи ветер тоже украл

Zabrał babci parasolkę – забрал у бабушки зонт

Potem płaszcz zawinął w rolkę – потом плащ свернул в рулон

W okiennice z trzaskiem wpadł – на ставень с треском наткнулся

Taki psotnik, mały wiatr – такой проказник, маленький ветер

Комментарии

А теперь давайте переведем определение слова „okiennica” – ruchoma, drewniana zasłona umocowywana na zawiasach przy oknie. «Подвижная, деревянная заслонка, укрепленная на подвесках около окна». Иными словами – «ставень». Понятие несколько устаревшее, поэтому в современном словаре его не оказалось. А слово «zawiasy» – это, как вы догодались, «оконные или дверные петли».

Стихи на финском языке

Запоминание стихов – не всегда лёгкое дело. Но оно явно не помешает изучению языка. Предлагаю выставлять здесь стихи на финском языке с переводом на русский язык (дословным, не художественным). Кто какие найдёт. Только не слишком длинные.
От себя пока одно лирическое стихотворение могу предложить (правда, не знаю автора, может кто-нибудь подскажет):

Sade

Sade on viskannut koivuun
Verkot loistavat.
Sano jo minulle, sano,
Ett rakastat.

Neilikat tuulen alle
Taipuvat iloiten
Sano jo, ett olen
Sinulle suloinen.

Katso, minussa silloin
Ihme tapahtuu:
Tulen niin voimakkaaksi8,
Niinkuin nuori puu.

Tulen niin iloiseksi,
Niinkuin neilikat.
Sano vain minulle, sano,
Ett rakastat.

1 viskata – набрасывать
2 koivu – береза
3 verkko – сеть, сетка
4 loistaa – блестеть
5 neilikka – гвоздика
6 ihme – чудо
7 tapahtua – случаться
8 voimakas (voimakkaa-) – сильный, крепкий

Sade on viskannut koivuun – Дождь повис на березовых ветвях
Verkot loistavat – Сети переливаются (имеются в виду, видимо, паутины с капельками дождя)
Sano jo minulle, sano, – Скажи же мне, скажи
Ett rakastat. – Что любишь.
Neilikat tuulen alle – Гвоздики склонились (гвоздики под ветром)
Taipuvat iloiten – веселыми (склонились весело)
Sano jo, ett olen – Скажи же, что
Sinulle suloinen. – тебя радует.
Katso, minussa silloin – Смотри, во мне
Ihme tapahtuu: – произойдет чудо:
Tulen niin voimakkaaksi, – стану такой сильной
Niinkuin nuori puu. – Прямо как молодое дерево.
Tulen niin iloiseksi, – Стану такой веселой,
Niinkuin neilikat. – Прямо как гвоздики.
Sano vain minulle, sano, – Только скажи мне, скажи,
Ett rakastat. – Что любишь.

Vinalena

Автор Аале Тюнни (Aale Tynni). Родилась 3.10.1913 недалеко от Гатчины, умерла 21.10.1997, Хельсинки.

Tovadezhda

Alistuminen

Jaamme valkeat pivt, ilon ja hellyyden,
mutta kun pimeys saappuu, sinua lyd en.
Kasvosi loittonevat kauas hmrn,
itseni puserrukseen suojattomaksi jn.

Esteet murtuvat, jotka vaivoin rakensin.
Katso, uppoan niinkuin ranta aaltoihin.
Kun vesi ruhjojen painaa kaikella voimallaan,
tiedn jo: itse tytyy kohota marskimaan.

Mustien vetten halki usein luoksesi uin
raskain tyyntyvin mielin kasvoin suljetuin,
mutta katkera tieto sypyi sydmeen:
ei ole ihmisell siltaa ihmiseen.

alistua – унижаться;
jakaa (jaa-) – разделять;
hellyys – нежность;
pimeys – темнота;
loitota – пропадать, удаляться;
hmr – темнота, мрак;
puserta – давить, сжимать;
suoja – защита;
suojattomaksi – беззащитно;
este – препятствие, преграда;
murtua – ломаться;
vaivoin – насилу, еле-еле, с трудом;
upota – затонуть, погружаться;
ruhjota – ломать, разрушать;
kohota – подниматься, возвышаться;
marskimaa – суша, закрываемая во время прилива водой;
gen. + halki – через, сквозь;
tyynty – успокаиваться, утихать;
katkera – горький;
sypy – вгрызаться;

Inenktoria

Kiitoksia paljon за создание этой темы!))
Я пока лишь немного понимаю по-фински… но переводить стихи – это так здорово!)

Stovvel

Присоединяюсь к Виктории – Kiitos Aihesta)))

Tovadezhda

Eino Leino

Min hiihtelen hankia hiljakseen,
jo aurinko maillehen vaipuu,
Minun mieleni ky niin murheisaks,
minun rintani tytt kaipuu.
Latu vitkaan vie.
Vai vrk lie?
Niin pitk on yksin hiihtjn tie.

Ken tulta on, se tulta palvelkoon.
Ken maata on, se maahan maatukoon.
Mut kuka tahtoo nousta taivahille,
nin kaikuu kannelniekan virsi sille…

Tovadezhda

Joskus
on kierrettv kaukaa,
kun suoraan ei pse,
mutta min odotan sinua
sydmeeni
enk sammuta thti
viel aamullakaan.

-Pia Perki-

МИХКЕЛЬ ВЕСКЕ (1843–1890).

РОДИНА.

Ты знаешь край — лежит от Пейпси
Он вдоль балтийских берегов
В излуке Финского залива
Среди полянок и лесов.
Страна, где детство начиналось,
Где колыбель отцов качалась.
Споем о ней, всегда о ней,
Прекрасной родине моей!

Здесь леса свежие вершины
В озера тихие глядят,
Здесь под дождем поднялись всходы,
На солнце нивы шелестят.
Страна, где детство начиналось,
Где колыбель отцов качалась.
Споем о ней, всегда о ней,
Прекрасной родине моей.

Здесь племя Ээсти возмужало,
Борясь за вольных дней восход.
Здесь девушка полей эстонских
Для мужа милого цветет.
Страна, где детство начиналось,
Где колыбель отцов качалась.
Споем о ней, всегда о ней,
Прекрасной родине моей!

Здесь все работают упорно,
Чтоб кончить с давней нищетой,
Здесь весь народ стремится к свету,
Мрак побеждая вековой.
Так поклянемся же сердечно
Быть мужественными навечно
И пожелаем светлых дней
Прекрасной родине своей!

₁₈₇₃

Марина Горунович

Марина Горунович (Раудар)— уроженка Тарту и сейчас живет в Тарту. Более 20 лет ведет русскую секцию при Тартуском отделении Союза пистелей Эстонии, занимается литературными переводами.

МОЕМУ ТАРТУ

Граду Юрьеву-Дорпату-Тарту я песню слагаю,
Места этого нет для меня ни родней, ни больней.
Родилась в нём, росла, а сгодилась ли — право не знаю,
Но срастаюсь с судьбою его с каждым годом сильней.

Тарту — это веков разноликих былая громада,
Что легко и естественно в сердце легла и живёт,
И студенческий лик, и раздумье старинного сада,
И река, что меж Русью и Западом, распрей не зная, течёт.

Это радуга, вольно сошедшая с неба на землю,
Тихой улицой стала*, скрепив как подковой, квартал.
Это радость, когда перезвону церковному внемлешь,
И прогулка на катере, руку спустивши с борта.

Хулиганский, бедняцкий бурлящий котёл Супилинна**,
Давший, впрочем, немало достойных и славных людей:
Музыкантов, поэтов, артистов; мечтой опалённых
Граждан города, жизнь положивших в труде.

Это детство — обьятья извилистых тартуских улиц,
Проходные дворы и лазейки в заборах чужих.
Это юность — в кино на последнем ряду поцелуи
И родные, учившие жизнью — как надо дружить.

Есть ещё одно — в мире подобного нет и не будет,
Что когда-то лишь в этом суровом краю проросло:
Это люди, особые здешние русские люди —
Крепость русского духа, хоть невелико их число.

Старых русских воспеть я должна, перед ними колени
склоняя,
Здесь осевших в семнадцатом страшном году,
Также тех, кто веками жил в этой имперской окрайне,
Тех, кто руку протянет попавшим в любую беду.

Их давили, ссылали, сажали, стреляли,
Но вставали потомки, нести продолжая их крест,
В лагерях, поселеньях, медвежьих колхозах отсталых,
Сохраняя терпенье, достоинство, совесть и честь.

Эти скромные люди сумели пройти через крах и потери,
Жить почти в нищете и гонения не замечать:
Их питала любовь, озаряла глубокая вера,
Погибая, они утоляли чужую беду и печаль.

Да, рассеяны семьи их, дети и внуки по весям и странам,
Но мне кажется, Тарту — их тихая пристань и тайный
маяк,
На который стекаются те, кто в трудах неустанных
Отдал всё. И осталось лишь упокоенье маят.

…пусть иное лица выраженье на улицах узких
У влюленных, туристов, учёных, дельцов и простых
работяг,
Но пока в нас жива молодая душа старых русских,
Нас за всё, что мы миру отдать не успели, быть может,
простят?…

* Улица Vikerkaare- Радужная
** Supilinn — букв. Суповой город (улицы ом городском р носят названия овощей, фруктов и ягод —
напр. Kartuli — Картофельная, Herne — Гороховая, Oa — Бобовая, Meloni — Дынная, Marja — Ягодная).

Опубликовано: журнал «Вышгород», 2017, №1-2, с. 41-42

КРИСТЬЯН ЯАК ПЕТЕРСОН (1801–1822).

ЛУНА.

Разве источник песни
Даже при северном ветре
Не освежает влагой
Душу родного народа?

Если на севере снежном
Не расцветают мирты
В красе своей благодатной
Средь скал в прохладной долине, —
То разве язык народа,
Подобный реке спокойной
И скромной, хотя красивой,
Не протекает мирно
По лугу, в волнах качая
Золото зорь вечерних,
Иль, мощи не сознавая
И сдерживая гул свой,
Под тучами грозовыми
Не мчится подобно морю?
Разве родной язык наш
Не может, вздымаясь к небу
На крыльях народной песни,
Себе обрести бессмертье?
Хочу языком народа
Воспеть вас, ясные звезды,
И, радостью вдохновленный,
С земли, охваченной тенью,
В небесную высь вглядеться.
Хочу тебя воспеть я,
Луна, ночная царица,
Всходящая в поднебесье
Из облачного лона,
Подобно цветку, что чашу
Раскрыл, над землей сияя,
В просторах ночных, где звезды
Свой след прочертив огнистый
Во мгле беспросветно черной,
Срываясь, несутся в бездну.

О дух человека, так же
Плывешь ты луною в небе,
А мысль твоя ищет света
Все выше среди созвездий!

₁₈₁₈

ПЕВЕЦ.

Нет, не с гор поток,
Раздробив скалу,
Устремился вниз;
Нет, не молний блеск,
Озаряя тьму,
Небо в клочья рвет;
Это песни звук,
Как струя вина
Из ковша бежит;
Это лик певца,
Как свеча в ночи,
В вышине горит;
Гром гремит с небес,
Лес внизу притих,
И стоит певец,
Льется песнь из уст,
И народ вокруг,
Словно скалы, нем,
Внемля песне той.

₁₈₁₉

ФРИДРИХ КУЛБАРС (1841–1924).

ЭСТОНИЯ, МОЕ ОТЕЧЕСТВО.

Как близка мне родина,
Сколько сил ей отдано!

Коль Таары дуб последний
Будет сломлен бурей злой, —
Молвлю, веря в день победный:
«Я целую край родной!»

Смотрят предки славные,
Помня годы давние…

Жемчугами лоб украшен,
Песни мужеством полны,
В полумраке старых башен
Звуки каннеля слышны.

О, несокрушимая
Родина любимая!

Если смерть большую жатву
Снять захочет в день войны —
Мы даем отчизне клятву:
Будем вечно ей верны!

₁₈₆₇

К КОЙДУЛА.

Койдула домой вернулась,
Позади шумит вода, —
Над морями, над лесами
Мчат крылатые года…
С высоты звезда упала,
И опять сгустилась мгла —
Слишком рано ныне осень
В сад зеленый забрела.
Койдула! Цветы напрасно
Ждут в полях твоей руки
И в бутоны с нетерпеньем
Собирают лепестки…
Лист березы опустился
У зеленого ствола,
Птицы певчие замолкли:
Спать родная отошла.
Та, что матери-отчизне
Жизнь стократ отдать могла,
Вдруг на грудь ее склонилась,
В землю севера легла.
Пел ли кто над Эмайыги
Златогласней и нежней?
Ты зажгла в эстонском сердце
Столько радостных огней!
И костер свободной песни
Над Эстонией горит,
В этой песне, в этом вихре
Имя Койдула звучит.
Песни чудные эстонцам
Глубоко проникли в грудь:
Все идущее от сердца
Вновь находит к сердцу путь!
Ниспослать могли ль народу
Наши боги лучший дар,
Чем певец, несущий людям
Сердца пламенного жар?
На крестах могильных люди
Пишут мудрые слова…
В языке народа вечно
Песня Койдула жива!

₁₈₈₆

В ПУТЬ, ЖУРАВЛИКИ!

В путь, журавлики, скорее,
Неустанной чередой
Мчитесь, над лесами рея,
Над землей и над водой,
Вдаль, на юг, где, не старея,
Вечно льется Нил седой.

Вы вернетесь к нам не скоро
Лишь весеннею порой,
Почки приоткроют створы
Над землей, еще сырой —
Как наполнятся просторы
Журавлиною игрой!

И когда ваш голос снова
Мы услышим с высоты,
Порастет травой дуброва
И растают льда пласты…
Вы из странствия большого
Принесете нам цветы!

АДО РЕЙНВАЛЬД (1847–1922).

ЧЕРНЫЙ КАФТАН.

Кафтан отцовский внуку
Завещан. Потому
Тебе, отчизна, руку
Я в этом твердо жму.

В кафтане черном деды
Ходили. Ну так вот —
Пусть новшествам победы
Не знать: я патриот!

Хочу в кафтане черном
Я смело выступать.
Пред выскочкою вздорным
Не стану трепетать!

₁₈₇₁

ВЕРА И ЗНАНИЕ.

Во что мы верим — того не знаем,
А в то, что знаем, — ничуть не верим
И как мне верить, когда я знаю?
Как ты узнаешь, коли ты веришь?
Ты хочешь веры? Забудь о знанье.
Ты хочешь знанья? Забудь о вере.

₁₈₇₇

НАРОДЫ.

«Люби народ свой!» — я слышу голос,
И этот голос душе отраден.
«Люби народы все без изъятья!» —
И эта речь мне еще отрадней:
Она из светлых времен грядущих,
Где нет ни распрей, ни войн, ни крови.

₁₈₇₇

ШАПКУ ДОЛОЙ!

Наш Матс был парнем хоть куда —
Веселым, дельным, смелым,
Перед бароном никогда
Не гнулся, не робел он.

Он как-то барским шел двором,
А барин — вот он, рядом,
Кричит, шумит, гремит, как гром,
И сыплет, словно градом:

«Ты есть грубьян, ты есть нахал,
Ты очень дерзкий парень!
Зачем ты шапка не снимал
Перед барон, твой барин?

Я на конюшня накажу
Тебя, мужик, скотина,
А не поможет — прикажу
Повешать на осина!»

А Матс и ухом не ведет —
Ему, мол, не до спора,
Идет-бредет себе вперед
Не медленно, не скоро.

Кричит барон, бушует он,
Не хочет униматься…
«Пугай осиною, барон,
Младенца, а не Матса!

Зимой ненастной, в холода,
Мороз стрижет и бреет;
Сниму я шапку — что тогда
Мне голову согреет?»

…Для Матса шапку снять — пустяк
(Ведь он не враг поклонам!),
Но дома, в церкви и в гостях,
А не перед бароном!

₁₉₀₆

Наталья Горбаневская

Наталья Евгеньевна Горбаневская (1936 – 2013)Русская поэтесса, переводчица, правозащитник, участница диссидентского движения в СССР. Участница демонстрации 25 августа 1968 года на Красной площади в Москве против ввода советских войск в Чехословакию. Первый редактор неподцензурного бюллетеня правозащитного движения «Хроника текущих событий» (ХТС).

три стихотворения, написанные в дороге
1
Утро раннее,
петербургская темь,
еду в Юрьев
на Юрьев день.
Утро синее,
солнце в гробу,
еду по свету
пытать судьбу.
Под фонарями
и то не светло,
по улице Бродского
иду в метро.

2
Но Кюхля Дерпту предпочел
водовороты декабризма,
от Петербурга слишком близко
спасительный тот был причал.
Нет, пол-Европы проскакать,
своею жизнью рисковать
в руках наемного убийцы
и, воротясь к земле родной,
как сладостною пеленой,
кандальной цепию обвиться.

3
Г.Корниловой
Господи, все мы ищем спасенья,
где не ищем – по всем уголкам,
стану, как свечка, на Нарвском шоссе я,
голосую грузовикам.
Знаю ли, знаю ли, где буду завтра –
в Тарту или на Воркуте,
«Шкода» с величием бронтозавра
не прекращает колеса крутить.
Кто надо мною витает незрим?
Фары шарахают в лик херувима.
Не проезжай, родимая, мимо,
и́наче все разлетится в дым.
Не приводят дороги в Рим,
но уходят все дальше от Рима.

МАРТИН КЕРБЕР (1817–1893).

ДОРОГОЙ ОТЧИЙ ДОМ.

Дом мой отчий, милый сердцу —
В мире нет его родней!
Навсегда, до самой смерти,
Будет он в душе моей.

Отчий дом, домишко, домик,
С птичьим сходен он гнездом;
Мне, как птице на чужбине,
Вечно снится отчий дом.

Тут на свет я появился,
Был взращен любовно тут,
Дни заботы материнской
В щедрой памяти живут.

Тут бежит родник прозрачный —
Из него я в детстве пил,
Верба выгон украшает —
Тут свирель я смастерил.

Тут береза источает
Освежающий свой сок,
Тут я гроздьями рябины
Вволю лакомиться мог.

Дом мой отчий, милый сердцу —
В мире нет его родней!
Навсегда, до самой смерти,
Будет он в душе моей.

ФРИДРИХ РОБЕРТ ФЕЛЬМАН(1798–1850).

* * *

…Счастием был я покинут. Пришлось бы рыдать безутешно,
Если бы помощи не было в памяти мне и в надежде.
Небо надежду дарит мне,
А память — места дорогие.

Милые сердцу места, привет вам, привет! Не однажды
Вы могли созерцать, как был я счастлив когда-то!
Слышал я здесь соловья
И видел, как плещется рыба.

О, возвратись, возвратись, та пора, для души дорогая,
Счастья былая пора, отраду дававшая сердцу!
Я за мгновенье одно
Мог отдать бы всю жизнь, не жалея.

Божья звезда, ты меня туда призываешь, Надежда,
Где не одна уж душа, ликуя, вкушает блаженство.
Здравствуй! Ты снова со мною,
О милая родина, здравствуй!